Неудивительно, что Имперская Безопасность стала немного параноидальной в отношении Тенно Кюден за два года с момента оскорбления на Касей. Сложные процедуры сканирования и проверки были разработаны, чтобы вынюхивать гайдзинов, носящих маски нихондзин; если бы враг сумел пронести, скажем, небольшое ядерное устройство на борт Тенно Кюден, скрытое в животе того, кто казался честным нихондзин бизнесменом, удар по Империи был бы неисчислимым. Хуже даже, чем потеря Имперского Командного Военного Штаба, который поддерживал свои офисы здесь, была бы потеря лица для всей Империи, особенно если бы сам Император был убит или ранен.

Да, можно было потерпеть небольшую наготу и дискомфорт перед лицом таких ставок, как эти.

Сканирующий лазер выключился, и дверь дематериализовалась. Дворцовая служанка проплыла через неё, умудряясь поклониться почти вдвое в талии, протягивая прозрачный пакет, содержащий сложенную бледно-серую одежду. — Дозо, — сказала она. — Пожалуйста, примите этот небольшой знак, О-Шошосан.

— Хай, — резко ответил он. — Домо аригато.

Одежда начиналась как объёмный комбинезон с консистенцией бумаги, но к тому времени, когда он затянул отделочные язычки на обоих бёдрах, нанотехника внутри ткани сшила её в плотно облегающую форму Имперского Флота, парадную, космически-чёрного цвета, в комплекте с ботинками и соответствующими лентами и наградами на груди. Ушиба вошёл, неся два небольших персональных компьютера, один из которых он передал своему командующему офицеру.

— Спасибо, Шигеру, — сказал Хидеши. — Я рад, что запрет на личное оружие не распространяется на них, не?

— Хай, Шошосан, — ответил его помощник с улыбкой и поклоном. — Хотя, как вы часто напоминаете мне, информация — самое смертоносное оружие из всех.

Адмирал усмехнулся. — Лучше не говорить об оружии здесь, Таисасан, — сказал он. — Переборки здесь имеют уши, в буквальном смысле. Мы не хотим нервировать наших хозяев, не так ли?

— Нет, Шошосан.

Хидеши слегка повысил голос. — Мы готовы посетить лорда Мунимори, по его удобству, конечно.

Ещё два аннаигакари вплыли в комнату, поклонились, затем повернулись, чтобы показать путь к офисному комплексу Мунимори. Поскольку и Хидеши, и его помощник имели большой опыт в космосе, аннаигакари не предложили нести их как посылки, и адмирал был благодарен за небольшую уступку его гордости.

Они сели в лифтовую капсулу, которая быстро и беззвучно доставила их от ступицы к самому внешнему кольцу станции, где вращательная гравитация поддерживалась постоянной в один G. Пейзаж представлял собой смесь зелёных парков, садов и плотно сгруппированных зданий густонаселённых городов, многие из которых были выполнены в традиционных архитектурных стилях, напоминающих части Киото или Осаки, всё под небом из реечных зеркал, пропускающих солнечный свет снаружи. Этот коридор, с постоянным населением более 800 000 — все на государственной или военной службе — был известен не без основания как Круг Небес. Это было место, ставшее теперь больше космической колонией, чем космической станцией, миниатюрный мир, где вращательная гравитация давала ощущение ходьбы по полноразмерному миру, но где горизонты были резко ограничены и, казалось, изгибались вверх и исчезали из виду, когда взгляд следовал за дугой Великого Колеса.

Хидеши чувствовал себя потерянным… как будто его только что высадили на поверхность странного мира. Однако прежде, чем он или его помощник могли потерять лицо, капитан с аксельбантами Имперского Штаба встретил их у терминала лифта; десятиминутная поездка в маглев-транспорте бесшумно перенесла их по изгибу кольца к частной резиденции Мунимори. Место было низким и современным, сдержанным образцом имперской минималистской архитектуры, встроенным в склон холма с видом на Круг Небес. У двери в атриум они сняли ботинки, передав их домашнему слуге с жёстким поклоном. — Генерал ждёт вас, уважаемые господа, — слуга — молодой, обнажённый, бледнокожий гений — сказал с более глубоким, ответным поклоном. — Пожалуйста, если бы вы следовали за мной.

Их провели через несколько традиционно обставленных комнат. Последней была предкомната с бумажными стенами, в которой доминировала идеально подобранная пара иночи-зо, любовно созданных, беззвучно извивающихся живых скульптур, воплощающих — в зависимости от генетики их дизайна — чистейшую и бесконечную агонию или чистейшее и бесконечное блаженство. Глаза иночи-зо боли следили за ними в безмолвной мольбе, когда они проходили через низкий дверной проём в личное святилище Мунимори; глаза статуи удовольствия были закрыты и невнимательны.

Шагнув через противоположный дверной проём, они вошли в формальный сад, мирно созерцательный образец дзен-искусства, простота камней, мха и гравия напоминала о горах, лесе и море — мир в миниатюре, отражающий больший мир изогнутых горизонтов за увитой виноградом стеной. Адмирал флота Мунимори был там, облачённый в лёгкий шёлковый халат. Раб объявил о гостях, низко поклонился и исчез.

— Коничива, О-Генсуисама, — сказал Хидеши, кланяясь. Ушиба тоже поклонился, но остался безмолвным, как и полагалось. — Мы прибыли по вашему приказу.

— Спасибо, Адмирал, — ответил Мунимори. Он был чрезвычайно крупным мужчиной, почти такой же широкий в обхвате, как борец сумо, и такой же коренастый и мускулистый. Он держал небольшой свиток открытым, сидя со скрещенными ногами на тростниковой татами. — Было любезно с вашей стороны прийти.

— Я почтён приглашением, Генсуисама.

— Пожалуйста, садитесь. Я прикажу подать чай.

Хидеши поклонился в знак благодарности и принятия.

— И как дела в Новой Америке, Шошосан?

— Так же хаотично, как всегда, мой Лорд Адмирал. Конфедераты продолжают демонстрировать удивительную неспособность работать вместе к общей цели.