Дарен телеуправлял нанозондом со своей консоли на борту корабля “Гаусс”, находящегося на расстоянии более тысячи двухсот световых лет, используя связь I2C для продолжения своих долгосрочных исследований тайны Коммун. Сам зонд был слишком мал, чтобы обеспечить полный сенсорный ввод для связанного с ним разума Дарена. На самом деле он был подключен к исследовательскому компьютеру на исследовательской станции на Данте, который, в свою очередь, управлял зондом в ответ на его переданные мысленные команды.

Осторожно он придвинулся ближе к волокнистому объекту, прилипшему к спутанным нейронам коры. Двигающиеся клетки, устроившиеся в своих прозрачных трубках, явно все еще жили, хотя более крупные органические структуры вокруг них были безжизненными. Рабочий Коммуны, как он знал, лежал мертвым на столе для вскрытия в холодильной лаборатории в главном научно-исследовательском учреждении Данте. Тем не менее, здесь все еще была жизнь… и активность за пределами биохимии разложения.

Он инициировал другую серию команд, и облако более мелких объектов вылетело из живота зонда — субзонды, слишком маленькие для прямой нейронной связи; каждый из них состоял всего из нескольких десятков тысяч молекул и мог обеспечить не более чем самое необходимое для простого сбора данных и телеметрии. Оставляя за собой слабо светящиеся полосы турбулентности в жидкости, субзонды исчезли в сероватой массе.

Пространство вокруг Дарена казалось огромным, но это ощущение пространства было иллюзорным. Мозг существа, комок ганглиев, расположенный в центральной полости тела чуть выше сердца, на самом деле был меньше сжатого кулака Дарена, а пространство между его извилистой поверхностью и окружающими хрящевыми стенками составляло менее половины сантиметра.

Однако, работая в глубинах этого полсантиметра жидкости, легко было забыть о реальности масштаба, думая вместо этого об утесах и огромных, темных и неизмеримых океанских глубинах. Рабочий Коммуны, как Дарен знал из длительного опыта, был полуметровым сегментированным существом с внешностью, отдаленно напоминающей паука. Социально Коммуны во многих отношениях были похожи на термитовые сообщества Земли. Действительно, Дарен провел год аспирантуры на Земле, в Университете Найроби, исследуя африканские термитники в качестве фона и подготовки для своих исследований своего основного интереса, Коммун Данте.

Данте, второй мир DM-58° 5564, не был приятным местом по человеческим стандартам, хотя на его поверхности было создано небольшое научное сообщество. Со средней температурой поверхности почти в сорок градусов Цельсия только полярные регионы и высокие горы были легко обитаемы для человека. Коммуны, однако, были прибрежным видом, живущим на узкой границе между океаном и гористой местностью. Фактически, их замкоподобные колонии возвышались из прибрежных мелководий и приливных отмелей, очевидно, выращенные до определенной формы и дизайна из минералов, вытянутых вместе с морской водой и осаждаемых в виде пластин по мере испарения воды через их высокие, желобчатые колонны.

Хотя их изучали в течение многих лет, Коммуны все еще оставались во многом неизвестными. Самая озадачивающая загадка о них терзала ксенологов с тех пор, как вид был открыт первыми людьми-исследователями, достигшими планеты. Были ли эти проклятые существа разумными? Как и термиты Земли, организмы Коммуны, казалось, имели высокую анатомическую дифференциацию. Существовал определенный тип, идентифицированный как каста солдат, отвечающая за защиту колонии от внешней угрозы. Были рабочие нескольких типов, некоторые для ремонта башен Коммун, некоторые для сбора пищи, или для рытья, или для разведки, в то время как другие занимались деятельностью, которая казалась человеческим наблюдателям бессмысленной и даже случайной. Все функционировало вместе так слаженно, что все население колонии Коммуны можно было считать суперорганизмом, не слишком далеким биологически от, скажем, человека, состоящего из триллионов отдельных, тесно связанных клеток; рабочие и собиратели, ищущие пищу, могли издалека казаться единым, текучим псевдоподом, движущимся по земле с целью, хитростью и кажущимся разумом.

Коммуны так часто действовали способами, которые предполагали целенаправленное, даже разумное поведение, что ксенологи годами пытались ответить на тот один вопрос. Были ли они — то есть колониальные суперорганизмы — разумными? Отдельные особи почти наверняка нет. Их мозг весил всего лишь несколько десятков граммов, и средний интеллект типичного рабочего, вероятно, был не намного выше, чем, скажем, у кролика или хиронского грызуна. И все же масса миллиардов из них могла отслеживать пищу, перегораживать реки, отводить потоки воды в импровизированные водосбросы, возводить барьеры для создания приливных бассейнов и расчищать мусор, который мог быть смещен штормовыми волнами и повредить стены замка Коммуны. Это показывало не просто интеллект, а интеллект, способный решать проблемы, рациональный и осознающий себя. Разум, с которым можно было бы установить общение.

Однако каждая попытка связаться с существами до сих пор оканчивалась неудачей. Большинство наблюдателей считали, что если эти существа разумны, то их разум будет сильно отличаться от человеческого. Самая популярная теория заключалась в том, что в иерархии Коммуны существует какой-то вид касты мозга, еще одна и пока не обнаруженная морфологическая форма, которая координирует действия суперорганизма из относительной безопасности домашней колонии.

Но Дарен думал, что он на пути к чему-то… чему-то, что могло бы навсегда изменить то, как ученые смотрят на Коммуны и на то, как они соотносятся с окружающей средой, в которой они живут.

— Что ты нашел? — спросила Таки Оэ. Она не была видна в сцене, проецируемой в мозгу Дарена, но он все равно мог ощущать ее присутствие, подключенное вместе с ним к потоку данных, поступающих от нанозонда. Она была с ним в этом проекте с самого начала… еще в те разочаровывающие первые дни, когда финансирование такой простой вещи, как исследовательская поездка на Данте, было невозможно. Теперь он был дальше от Данте, чем когда-либо, но появление I2C сделало возможным прямое исследование этого мира и его жизни, которое было очень близко к тому, чтобы действительно быть там… и, возможно, даже лучше. Данте, в конце концов, было неприятным местом, с ограниченным пространством для обитания и малым количеством удобств для существ.