Кажется, всё, чего я боялась раньше – было лишь в моей голове.

Я боялась собственных страхов.

А теперь, когда мы поговорили, и я поняла, что всё, чего я сама себе напридумывала, полный бред, а мои страхи развеялись как утренний туман… оказалось очень просто и легко довериться и забыть обо всех тревогах.

Просто наслаждаться моментом.

Как жаркие губы медленно опускаются на мою шею.

Я откидываю голову и жмурюсь от удовольствия. Пока он сцеловывает мой часто-часто бьющийся пульс. Сгребает мои волосы в горсти на затылке. А второй рукой крепко-накрепко перехватывает талию.

– Не молчи! – требует Волк. – Тебе хорошо?

– Лучше не бывает, - выдыхаю я.

– Глупенькая, - усмехается Фенрир. – Ещё как бывает.

От обещания в его голосе меня прошибает дрожью.

Жаркий выдох ощущаю кожей на груди, под ключицами. Запоздало понимаю, что рваное платье не позволяет полностью прикрыться от горящий волчьих глаз – теперь, когда я больше не держу обрывки ткани. И ещё понимаю, что мне плевать. Мне нравится. И как держит, и как целует, и как смотрит тоже.

– Мне остановиться на этом? – напряжённым голосом спрашивает Фенрир, приподнимая голову от моей груди и бросая на меня острый взгляд.

Медлю пару мгновений, разглядывая его из-под ресниц. Меня уже потряхивает. Шум крови в ушах. Какой «остановиться»? Я же сейчас взорвусь, как чайник кипящий, с которого не сняли крышку!

– Нет, - отвечаю тихо.

Думаю, он понял всё по моему взгляду.

Всё-таки дура я была, что так долго пряталась в невидимости. Так оно намного лучше взаимопонимается как-то.

– Понял, - осклабился Волк, и я испуганно-взволнованно жду, что будет дальше. Немного пугает собственная смелость. И всё же… не терпится узнать, что будет дальше. Я ведь могу остановиться в любой момент? Сейчас ещё точно не наступил подходящий.

Чуть дрожащие мужские пальцы ложатся на рваное кружево лифа, не торопясь тянут в стороны. От царапающего движения ткани по болезненно-чувствительной коже на груди разбегаются мурашки.

Закусив губу, жду его реакции.

Фенрир на мгновение прикрывает глаза.

Тяжело дышит. И судя по движению губ, считает про себя, чтоб успокоиться.

Чтобы не улыбаться, мне приходится прикусить щёку изнутри. Всё равно не очень получается. Мне отчего-то ужасно весело. Что вот такого большого и сильного мужчину я могу настолько вывести из себя, всего лишь открыв немного наготы.

– Если тебе так трудно, можешь не смотреть! – шепчу лукаво. – Представим, что я снова невидимая…

– Издеваешься, коза? – в восхищении протягивает Фенрир, открывая глаза. – Я тут, может, вспоминаю, как моя хозяйка предыдущая выглядела по утрам, чтоб не сорваться и снова на тебя не наброситься… а она смеётся?

– Какая ещё хозяйка? – хмурюсь я.

– Столетняя карга с премерзким характером, которая к тому же давно уже сдохла, - успокаивает Волк. – Потом когда-нибудь расскажу. Так что не ревнуй, зайчоночек! А впрочем… - он медленно облизывается, и я залипаю на движения его языка и все мысли куда-то выбивает из головы. – Продолжай. Мне дико нравится.

Он склоняется, и влажный язык касается моей обнажённой груди.

– М-м-м… - я дёргаюсь, но он держит крепко и не даёт убежать из-под смущающей ласки.

Отойдя от первого испуга, я впиваюсь в его плечи крепче.

Кончик языка снова касается напряжённого, острого соска.

– Боже…

Выгибаюсь навстречу. Меня простреливает молниями сверху вниз, через всё тело. Непроизвольно сжимаю бёдра. Волк тянет носом.

– О да-а-а… вот так, малышка! Давай. Теперь ты начинаешь понимать.

Его влажный язык медленно обводит окружность вокруг соска. Меня уже натурально трясёт. Если б не крепкие руки, намертво сцепившиеся вокруг моей талии, уже бы мои ноги меня не держали, и я бы сползла куда-то в траву.

Снова.

И снова.

Так медленно, что у меня темнеет перед глазами от томной неторопливости этой ласки.

Обхватывает мой сосок губами и втягивает в рот. О-о-ох… как это выдержать-то… перед плотно закрытыми веками вспыхивают золотые круги.

И как будто мало мне было впечатлений! Большая твёрдая ладонь осторожно проникает под обрывки ткани и ложится на мою вторую грудь. Властно сжимает, пока язык добавляется к губам и продолжает делать своё чёрное дело, доводя меня до исступления.