— Как всё прошло, Василий Дмитриевич? — спросил он тихим, лишённым эмоций голосом.

Пахомов резко рассмеялся, и его лицо преобразилось, сбрасывая маску вежливой сдержанности.

— Этот напыщенный любитель побрякушек уже считает Реликт своим! — Он подошёл к бару и налил себе виски. — Двести тысяч рублей золотом… За что? За бесполезную безделушку, которую мы не можем сбыть уже третье десятилетие!

Он сделал большой глоток и повернулся к помощнику.

— Ты знаешь, Гриша, сколько я заплатил за этот «древний артефакт»? Пять тысяч! И то переплатил. Эта штука переходила из рук в руки сотни раз, и никто так и не смог понять, на какую ауру она вообще реагирует. Бесполезный кусок бумаги с выгравированными символами.

Григорий позволил себе лёгкую улыбку.

— Но для шейха она, видимо, представляет ценность.

— Эти арабы… — Пахомов пренебрежительно махнул рукой. — Помешаны на своих древних реликвиях и артефактах. Готовы отдать состояние за ржавый гвоздь, если он якобы принадлежал какому-нибудь их великому предку тысячу лет назад. — Он усмехнулся. — Для них это вопрос престижа, понимаешь? «Смотрите, какой я могущественный шейх — я владею великой реликвией предков!» Дешёвый театр для впечатлительных простаков.

Он допил виски и поставил пустой стакан на стол с силой, от которой тот чуть не треснул.

— Гриша, проследи, чтобы сделка прошла как по нотам. Никаких осложнений, никаких отклонений от плана.

— Да, Василий Дмитриевич. Всё идёт по плану.

— Хорошо, — Пахомов потёр руки. — Двести тысяч за пять — неплохая прибыль, а? И главное, чисто! Никакой крови, никаких проблем с законом. Просто… коммерческая сделка. — Он рассмеялся. — Подумать только, эти высокомерные потомки пустынных номадов считают себя великими магами и знатоками древних тайн. А на деле — просто богатые дураки, которых легко обвести вокруг пальца.

Григорий кивнул, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Но всё же стоит быть осторожнее. Род Аль-Нахар известен своим Покровом Скорпиона и…

— Да плевать я хотел на их Покровы! — перебил Пахомов. — Здесь Петербург, а не их пустыня. Здесь я решаю, кому жить, а кому умереть.

Он подошёл к окну и уставился на тёмную Неву.

— А теперь иди. У тебя много работы. И помни — никаких осложнений.

Григорий бесшумно поклонился и вышел так же незаметно, как и вошёл.

Пахомов остался один, глядя на ночной город, раскинувшийся перед ним. Его пальцы постукивали по подоконнику в такт мыслям, а на губах играла самодовольная улыбка человека, который только что провернул выгодную сделку и уже предвкушает прибыль.

За окном сверкнула молния, на мгновение осветив тёмные воды Невы. Гром прогремел где-то вдалеке, и первые капли дождя застучали по стеклу.

* * *

Василий Клюев, более известный в определённых кругах как Вася-Навык, и его неразлучный напарник Мирон Лапкин по прозвищу Шапа, сидели в крошечной комнатушке на чердаке доходного дома на окраине Петербурга. Их временное пристанище вполне соответствовало репутации — комната, заваленная всевозможным хламом, с потолком, который протекал в семи разных местах (Шапа вёл счёт), и с половицами, скрипевшими так, что проснулись бы даже мертвецы.

— Хреново, Вася, — Шапа уныло размешивал ложкой остатки вчерашней каши. — Опять без гроша сидим. Третью неделю уже! Хозяйка клянётся, что на этот раз точно вышвырнет нас на улицу.

Вася-Навык — щуплый мужчина с жиденькой бородкой и вечно бегающими глазками — только отмахнулся, продолжая возиться с какими-то бумагами у единственного окна, где хоть как-то пробивался свет.

— Не вышвырнет, — отозвался он с абсолютной уверенностью человека, привыкшего выпутываться из безнадёжных ситуаций. — Я ей сказал, что мы — тайные агенты Императорской службы. Ведём наблюдение за подозрительным элементом в соседнем доме.

— И она поверила? — Шапа скептически приподнял косматые брови. — Старуха же говорила, что у нее бывший муж в Имперской службе работал.

— Именно поэтому и поверила! — торжествующе ответил Вася, оторвавшись от своих бумаг. — Профессиональная солидарность! Я ей даже показал наш «секретный знак» — ту печать, что мы с прошлогоднего ломбарда прихватили.

Шапа только головой покачал. В отличие от своего худощавого компаньона, он был грузным, приземистым мужчиной с физиономией, напоминающей варёную репу. Толстые пальцы, похожие на сосиски, неуклюже теребили потрёпанную шапку — единственную вещь, с которой он никогда не расставался и которая дала ему прозвище.

— Ты бы поменьше врал, Вася, — пробурчал Шапа. — Доврешься до того, что нас по-настоящему заметут. Мы и так на волоске после того дела с серебряными подсвечниками.

— Тьфу! — отмахнулся Вася. — Не напоминай. Откуда я мог знать, что они не серебряные, а просто покрашенные? Хотя, — он задумчиво почесал подбородок, — странно, что нас тогда не поймали. Видел, как тот толстый стражник поскользнулся на собственном плаще? Прямо как в цирке!

Действительно, их «карьера» профессиональных воров была сплошной чередой нелепых провалов и совершенно необъяснимых удач. То они ухитрялись украсть шкатулку с фальшивыми драгоценностями, то залезали в дом, хозяева которого уехали, предварительно продав всё ценное, то пытались ограбить человека, оказавшегося более бедным, чем они сами. Но каким-то чудом им всегда удавалось избежать тюрьмы.