Стрела просвистела в опасной близости от уха, вторую же отбил мечом небезызвестный Батиста, снова спасший мне жизнь. Он спрыгнул с коня, так быстро метнувшись к кустам, что сначала даже и не понял, откуда перед глазами это мельтешение. Остановив коня, «счастливчик» наблюдал, как, отряхиваясь словно собака, из сплетения ветвей выбирался новый знакомый, вытирая окровавленный меч полой своего плаща.

Я изумлённо таращился на него, а он покачал головой, выразительно постучав по ней и показав на меня, что можно было перевести как:

– Что уставился, дурень, по сторонам смотри… - после чего снова исчез.

Это окончательно добило взбешённого и униженного Ворона:

– Дар… Твоя работа, приставил к «сынку» няньку?

Но на этот раз я быстро взял себя в руки, ведь, как ни крути, в этом был смысл… Догнавший меня Граст изумлённо спросил:

– Что случилось, Терри? Уехал, не сказав ни слова… Знаешь, командир поручил нам с Дрю тебя охранять. Какой негодяй посмел угрожать Учителю?

Я зло вздёрнул брови:

– Как, и вы тоже? Да уж - «охранники», проспали всю ночь без задних ног. Какой от вас прок… за собой следите и не таскайтесь следом, понял?

Ответить он не успел - сверху обрушился поток незнакомой магии, и, спелёнатый словно младенец, я почувствовал, как чужая сила тащит меня в лес… Последним усилием рявкнул позеленевшему Грасту:

– Найди Батисту… Дар… - и, как пишут в романах - «сознание милосердно его покинуло», так-перетак…

Что-то игриво пощекотало нос. Сгорая от нетерпения как следует почесаться, я попытался осуществить это горячее желание. Но не получилось - руки были стянуты за спиной… Впрочем, ноги тоже не остались без внимания похитителей - верёвка была завязана на совесть.

После нескольких неуклюжих попыток сбросить путы, а также применить магию - ни одна из двух «особ» не соизволила откликнуться на сердитый зов - внимание переключилось на «окружающую обстановку». Это было просто - Терри-Ворона завернули во что-то пыльное и вонючее, очень напоминавшее старый мешок для овощей, в котором - о, чудо!
– имелись дыры. Что позволяло хотя бы дышать…

Рядом раздались неторопливые шаги, остановившиеся возле моей бедной, гудящей после чужого заклинания головы, и я попытался скосить глаз в дыру напротив. Что-то там мелькало и дёргалось, но общей картины разобрать было невозможно. Голоса подошедших похитителей показались очень знакомыми: один из них - приятный и мелодичный я точно уже слышал, а второй… Да быть того не может!

Оказалось, может, и ещё как: рука в тёмной рубашке откинула кусок мешковины с моего лица, и Батиста приветливо кивнул:

– Ты как, маг разведчиков? Голова болит?

Я почему-то кивнул, и он бесцеремонно похлопал меня по щеке:

– Сочувствую, заклинание очень старое и сильно бьёт по мозгам. Потерпи, скоро отпустит.

Подозревая неладное, прохрипел:

– Развяжи, Батиста… Дар приказал тебе…

Парень прервал негромкий разговор с невидимым собеседником:

– Пока рано, полежи ещё… И кто такой Дар?
– он засмеялся и, наклонившись, набросил кусок грязной рогожки на лицо и драгоценную косу взбешённого мага разведки.

Вот тут меня и прорвало: я сдувал лезущую в глаза ткань и растрепавшиеся волосы и вопил так, словно от громкости этих криков зависела жизнь:

– Сволочь, предатель… подожди немного, выйду отсюда - размажу тебя по стенке, идиот паршивый… - ну и дальше, как положено - в общем, бесился от души.

Разговор на какое-то время замер, и я довольно замолчал, но дружный хохот обидчиков прибавил сил для новой порции брани. Впрочем, вскоре я замолчал, потому что смысла сходить с ума больше не было - шаги удалились, оставив пленника в гордом одиночестве размышлять о непредсказуемости нашей жизни.

Нет, это не было сожалением о том, что я так и не сумел подготовиться к нападению, и не злость на предавшего мои надежды Батисту. Сейчас мысли первого мага разведки занимал увиденный на его шее рисунок - две переплетённые между собою ветви колючей лозы. Я внезапно вспомнил, что это означало, и по спине пробежался холодный ветер страха…

Если Избранный попадал в плен, чтобы сломать его дух, беднягу прежде всего подвергали бесчестью - отрезали косу. А потом, после пыток, желая продлить его мучения, часто отпускали, потому что с этого дня жизнь Высокородного превращалась в ад. Он считался Недостойным и, сохраняяна бумаге титулы и звания, фактически становился изгоем: таких не допускали на государственную службу, не приглашали в высшее общество. Невиновный человек становился презираемой всеми парией…

Бедняге оставалось или тихо спиваться в своём имении, рано или поздно сводя счёты с жизнью, или идти на войну простым наёмником… Не удивительно, что Недостойные ненавидели растоптавшее их лицемерное общество. В знак презрения к нему бывшие Избранные ставили себе «клеймо» - две переплетённые ветви на шее означали две жизни человека: до и после… Говорили, что из них получались самые жестокие Наёмные убийцы, не знавшие жалости, если в их руки попадал «счастливчик с косой».

Кажется, Батиста - один из них, и его непривычно белая для южанина кожа была лишь жестоким напоминанием о прошлом униженного человека… Кто знает, что теперь ждало Ворона, какие мучения этот холодный красивый парень для него придумал…