Ещё несколько шагов, и вот уже рука коснулась холодного белого камня с золотыми прожилками.

– Надо же, какая красота… Это тебе не простой деревянный ящик, в котором хоронят солдат, и даже не последний приют Избранного из драгоценного лилового дерева Ванзийской рощи, это - достойно самого Императора… Господи, прости мою глупость и болтливый язык, да продлятся дни Первого Посвящённого… и всё такое. Но как же хочется посмотреть… А, была не была!

Вздохнув и на всякий случай осенив себя «святой защитой», я упёрся руками в край крышки, поднатужился и… чуть не свалился внутрь. Потому что прикрывавшая саркофаг мраморная плита неожиданно легко скользнула в сторону, открыв испуганному взгляду фигуру человека, почти полностью укрытого серебристой тканью. Из-под дорогого покрывала торчали только каблуки изрядно поношенных, измазанных в глине и песке сапог.

– Ничего себе… Получается, покойника даже не переодели в чистое - какое неуважение, так-перетак…

Когда же один сапог усопшего внезапно дёрнулся, и под «саваном» началось шевеление, я вскрикнул и, ругаясь не хуже любого другого бойца отряда, попятился, на ходу пытаясь вспомнить подзабытые молитвы, которые в детстве дядя «вбивал» в меня строгими наставлениями, а порой и просто хорошей поркой.

Между тем борьба покойного с «одеялом» закончилась, и из мраморного ящика вылез растрёпанный и заляпанный с ног до головы грязью… Леам. Он чихнул, поправляя косу, и, вытянув вперёд руку, торопливо заговорил:

– Успокойся, Терри! Пожалуйста, не пугайся - это всего лишь твой друг-болван, - он снова чихнул, - ты же сам столько раз просил меня о встрече. Но не было ни времени, ни сил. Я теперь в бегах, вот, наконец, смог ненадолго вырваться. Прости за ужасный вид и всё это, - он указал на саркофаг, - пришлось использовать то, что под рукой…

Надо ли говорить, как я был потрясён, и потому закричал, глотая поднятые им в воздух клубы пыли:

– Лисёнок, ты? Правда, это… Дурак! У меня чуть сердце не разорвалось, дай хоть обниму, дубина золотоволосая - я так, так…

Руки хватали пустоту, пока «видение» грустно улыбалось сквозь слёзы:

– Прости, Терри… Сил осталось только на это - не то, что раньше, но я счастлив снова хотя бы увидеть… друга. Успокой меня - скажи, что с тобой всё в порядке.

Кивнул в ответ, стараясь унять дрожь в теле:

– Да что с дураком может случиться? Выходит, опять сплю, вот зараза… Быстро говори, где ты сейчас - даже если придётся всё бросить, став предателем, я буду всегда рядом… - ком в горле не давал дышать, и отчаянный крик перешёл в хриплый шёпот, - умоляю, Ле, не оставляй меня больше…

Мы смотрели друг на друга, и на мгновение показалось, что видение уплотнилось, превращая бесплотный призрак в реальность. Но, похоже, это и в самом деле было выше его сил: тяжело вздохнув, Леам устало прикрыл золотистые глаза - жилки на висках набухли, а по щекам струились капли пота. Его улыбка снова была полна печали:

– Кажется, теперь Лис и Ворон поменялись местами - я чувствую в тебе удивительную силу. Это даёт надежду, Терри… - он прислушался к чему-то, - они идут, значит, мне пора… Но мы обязательно встретимся - ищи в Западных горах, там где…

Продолжения я не расслышал, потому что кто-то сильно встряхнул капюшон моего плаща, безжалостно вытаскивая из долгожданного волшебного сна. Звонкий голос Дрю над ухом чуть не оглушил:

– Просыпайся, соня! Сворачиваем привал и уходим…

Ресницы дрожали, пропуская свет под красные от усталости и бессонницы веки, пока тело покорно двигалось, взбираясь на коня. Всю ночь мы втроём с вернувшимся Первым Избранным отряда Хорстом и юным Грастом, ставшим теперь его Учеником, пытались спасти тех, кому ещё можно было помочь…

Тварь выскочила из прорехи прямо на нашем пути к Западным горам как всегда неожиданно, ведь подготовиться к появлению огромной туши пятнистой кошки, одной лапой раздавившей балагура-кашевара Дика и откусившей голову мирно болтавшей с ним красавице-маркитантке Эльзе, было невозможно. Боже, сколько пролилось крови, мне никогда этого не забыть…

А дальше, прежде чем отрядные маги бросились в бой, началась настоящая катастрофа. Нет, люди не сдавались так просто, отчаянно сопротивляясь, но что они могли против этой свирепой мощи? Всё происходило слишком быстро, и, даже сжигая Тварь в магическом пламени, я плакал, не в силах слушать крики искалеченных бойцов.

Остаток дня и всю ночь мы боролись за жизнь тех, кому «повезло». Если можно назвать везением оторванные руки и ноги и глубокие, долго не заживающие раны. Пятеро навсегда нашли свой последний приют под безымянным холмом у дороги, и не было сил и времени их оплакать. Мрачный капитан Шверг торопился продолжить путь, ведь Твари редко появлялись в одиночку, поэтому, погрузив раненых на повозки, отряд двинулся вперёд…

Неторопливый размеренный шаг Верного убаюкивал седока, и я чуть было снова не уснул. Дрю протянул чёрный, пахнувший смолой шарик: