– Или их этому обучили заклинатели. Так или иначе, я не позволю больше этой скверне распространяться.

На лице Йимира виднелась мрачная решимость. Он был настроен серьёзно.

Ветер в лицо, вокруг – сплошная водная стихия, рядом – самые верные друзья. Что или кто может омрачить такое прекрасное путешествие? В этот раз им был Зандр. Предводитель соглядатаев подошёл к Йимиру и сказал:

– Теперь, когда я могу быть точно уверенным в том, что Констабаль нас не слышит, не видит и никак не может знать о наших разговорах, я хочу кое в чём признаться. Мне пришлось солгать всем ради сохранения призрачного мира. Но, несмотря на это, моё решение можно назвать и удачным, и не совсем.

Йимир, стараясь не поддаваться подступающей суете, сказал:

– Прекрати говорить загадками и скажи, о какой лжи идёт речь?

– О моём убийстве. Когда суран пересказал свою выдуманную историю, мне пришлось согласиться с ним. Но на самом деле всё было именно так, как я рассказал. Он пытался убить меня.

– То есть ты хочешь сказать, что сейчас на месте кольера сидит убийца?

– Так получилось, что да. Но Констабаль не просто убийца. Он – кто-то, намного опаснее того, кто просто отнимает жизни.

Так, и что ты мне предлагаешь в таком случае?

– Я не скажу тебе чего-то нового. Просто предоставь всё великому предназначению.

И с каких это пор Зандр, предводитель псаров, полагается на замысел великих?

– С тех самых, как Сенону удалось избежать завоевания Атраком.

– Что ж, будь по-твоему. Надеюсь, после возвращения домой мы не увидим там настоящий Хор.

И вот, они уже приблизились к острову настолько, что могли выбирать место для причаливания. Однако от этого дела их отвлекло одно явление, которое увидела Олия:

– Смотрите.

Она стояла по левому борту, и все собрались туда. А, глядя в ту сторону, куда указывала её рука, они видели меня, идущего к ним прямиком по воде. Приглядевшись, чародейка поддалась небольшой панике, которая тут же проступила на её лице:

– Это же зразер.

Моё имя – Лезер. И я, как сказала Олия, зразер. Иными словами, некромант. Да, обычно, говоря о пятой стихии, сенонцы подразумевают под ней только сопна. Потому что большинство сенонцев берутся практиковать именно его, отвергая или не желая обращать внимания на другую силу, которую предлагал покорить Санум. Я жил ещё на заре Сенона. Я застал ещё те времена, когда чародеи прибегали к помощи своих замысловатых устройств, а ни о каком кольере и речи не шло вообще. Сенон в основном был наполнен онтоханинами, и мы были довольны тем, как магия внутри нас развивалась и меняла наши сущности. Это было очень интересно и увлекательно. В те времена никакого страха перед пятой стихией вообще не было в помине. А потому Санум спокойно ходил по поверхности Сенона и предлагал всем подряд на выбор свою силу. Представ перед каким-нибудь сенонцем, он вытягивал перед ним ладони и спрашивал, пламя какого цвета тот и та видит в его руках. Справа он зажигал красные огонь сопна, а слева – зелёное, зора. И обычно сенонец показывал на красное пламя. И тогда великий отступник протягивал к своему ученику это самое пламя, он его брал из руки заклинателя, и его разуму открывались основы сопна. Пока чародей стоял и наслаждался новыми знаниями, Санум уходил. Таким же образом этот заклинатель-некромант подошёл и ко мне, когда настал черёд посещать Зактарис. Я тогда стоял рядом со своим домом, вглядываясь в красный поток эфира и стараясь понять нечто большее, чем я сейчас знал о собственной магии. Да, в те времена никаких наставников не было, и каждый развивал свои способности, как мог. И вот, передо мной предстаёт сенонец в красной мантии. Хоть на его голову был надвинут капюшон, своего лица он не скрывал.

– Приветствую тебе, Лезер, - его голос был самым обычным, без какого-либо подвоха, - Позволь предложить тебе нечто ценное, то, что тебя заинтересует.

Я удивился, откуда он знает моё имя. Это не мог быть мой друг, потому что у меня не было друзей. Я предпочитал одиночество и тишину, которые помогали мне сосредотачиваться на моей силе. Значит, этот маг был способен читать мои мысли. И я рассудил, что выслушать такого сильного чародея лишним не было бы. Он вытянул передо мной свои руки и спросил, какого цвета пытает пламя в его руках? Я безо всяких сомнений отвечал, что бледно-зелёное. Он протянул его мне, и я взял его. Был бы я хотя бы чуть-чуть умудрён в зора на тот момент, то ни за что бы не протянул свою руку, чтобы даже прикоснуться к нему. Но я был простым чародеем огня, который знал только лишь то, что огонь для меня безвреден, и я взял это зелёное пламя из его рук.

Зора изучать очень сложно. Но благодаря Сануму во мне этот процесс был запущен. То пламя, которое он предложил мне, было лишь иллюзией. На самом деле это было нечто иное. Какая-то частица знаний, которая стала для меня началом пути. Впустив в себя эту магию, я открылся ей. Она просочилась внутрь меня, смешалась с моей сущностью, разбавилась с моей душой. Но из-за того, что была незначительна, растворилась как будто бы бесследно. И теперь моя задача состояла в том, чтобы развить эту частицу в нечто большее. И поначалу делать это было очень просто, ведь основы были уже заложены. Я лишь претворил это в жизнь и получил результат.

На следующий же хавор я уже мог зажигать в своей руке пламя зора. И на этом результаты прекратились. Я знал, что оно смертельно для живых и безвредно для меня. Но теперь передо мной стояла задача продолжать развивать это, чтобы оно стало чем-то большим, нежели просто сгусток зелёной силы, что покоится в моих руках. Нужно было научиться манипулировать им, использовать как оружие, как защиту, как усилитель, как союзник. И, впуская сущность смерти в свою душу, я позволял этой магии самой подсказывать мне, куда нужно двигаться и что нужно делать для покорения этой силы.

Но даже так, несмотря на всё это, зора покорялся очень сложно. Пролетали хаворы, миссары и алваты, в течение которых мне предоставлялась возможность свободно заниматься этой магией. Настолько долгим было познание моей новой силы. За это время все мои сородичи давно укрепились в огненной стихии. Образовались урины, появились навулы, был избран кольер. Сопна признан опасной магией, и всех заклинателей поначалу недолюбливали, а после так вовсе стали ненавидеть. Талат издаёт указ о начале борьбы с этими чародеями. Появляются первые одержимые и первые монды. Но всё это пролетало мимо меня. Я не участвовал в жизни Сенона, потому что я отделился от жизни.