После кончины она явилась одной из сестер. У нее было зеленое облачение с богатой отделкой, глава же венчалась прекрасной короной. Она имела застежку, набранную из благородных каменьев, которая прикрывала всё сердце и, в прозрачной своей чистоте, походила на зеркало. На ней можно было увидеть каждое из служений, коим она когда-либо служила нашему Господу.

Одну сестру из мирянок звали Агнес из Энтенберга [439] . [Сия была] дивным человеком и верной служительницей нашего Господа. Однажды ее спросили, творил ли ей когда-нибудь Господь наш особую благодать. Она отвечала: «Об этом не хочу говорить. Скажу лишь, что время от времени, даже до четырнадцати дней и ночей, я стяжала от Бога столь великую сладость, что в сердце ко мне проникала лишь малая толика суетных помыслов. Тогда-то я замечала, что оная сладость мне становилась помехой во сне и за трапезой».

Еще мне хочется вам рассказать про Эльзен Регенсбургскую. Недалеко от нее я стояла на Троицу. Когда воспели «Veni creator» [440] [441] , я узрела, что к ней на главу сошел Святой Дух в образе голубя, а над нею повисло огненное колесо.

Когда оная сестра Агнес должна была вот-вот умереть, две сестры услышали в воздухе сладостное бряцание струн, какому едва ли когда-нибудь доводилось внимать. С тем она и почила, и кончина ее была праведной [442] .

Одну сестру звали Герхус Крумпзитин Нюрнбергской. С младых дней сия постоянно болела, была весьма благочестива и претерпела множество искушений. Когда наш Господь восхотел положить ее страданиям конец (а случилось это в рождественский Сочельник), она сказала: «Здесь был наш Господь. Он сотворил со мной благо, отнял у меня все мои скорби и обещал, что нынче же я воспою в небесах “Gloria in excelsis”» [443] [444] . Сие случилось во время рождественской мессы, когда она умерла.

Одну сестру из мирянок звали Осанна. Сия пришла к нам уже в преклонных годах и была добрым человеком. Когда она лежала на смертном одре, то рассказывала, что слышала пение ангелов, оно было столь дивным, что слушать его не хватало никаких человеческих сил, что рядом с ней стояли Господь наш и наша Владычица и даровали ей обетование вечной жизни. К ней также приходил святой Мартин в епископском облачении и подал ей тело нашего Господа. На том она и сподобилась блаженной кончины.

Прежде упомянутая сестра Кунигунта Айхштетская (та, что видела дерево) [445] как-то раз пребывала в печали. Она пошла к нашему Господу, дабы излить Ему свою скорбь. Он же ей ответил, сказав: «Мужайся, Я сделаю так, что ты забудешь о горе своем благодаря Мне». Однажды ей явилась наша Владычица, а на руках у нее был Младенец. Кунигунта спросила Младенца: «Милое чадо, как тебе имя?» Он отвечал: «Иисус Сладенький» [446] . Ей же захотелось взять Младенца из рук Его Матери, но Он не захотел идти к ней и ухватился за материнскую шею. Тогда она спросила Его: «Миленький Господик, а что Ты мне тогда дашь?» Он сказал: «Чтобы быть тебе чадом Царства Небесного».

Лежа на смертном одре, сия изрекла: «Ах, каких прекрасных ребятишек я вижу!» Сестры спросили ее: «Как думаешь, кто это?» Она отвечала: «Это души, и они ждут мою душу». Потом она узрела святого Доминика и святого Петра. А затем ей явилась Пресвятая Троица в славе. И она сказала: «Меня хочет забрать к Себе Пресвятая Троица» — и принялась читать «Salve regina» [447] . На слове «Jesum» душа изошла из нее [448] .

Одну сестру звали Элсбет из Райхнека [449] . Сия была человеком, дивно украшенным всякими добродетелями, и верной служительницей нашего Господа. Когда она лежала при смерти за день до того, как преставиться, ей стало так худо, что все поняли, что ей недолго осталось. А она громким голосом воспела стих «Trinitati lux perhenni» [450] [451] . После этого ночью она почила блаженной кончиной.

Одну сестру звали Берхт. Сия была из Нюрнберга и была преуспевшим в послушании человеком. Как бы глубоко ни погружалась в молитву, она из нее выходила, если нужно было сотворить послушание. На молитве она горела, как факел, и нельзя было припомнить ни единого дня, когда бы она не рыдала. Почти всякий день сия предавалась покаянному деланию [452] , если только могла подняться с постели. В день, когда читают Евангелие, как наша Владычица обрела своего Сына [453] , Он явился ей, каким был двенадцати лет, имея на Себе зеленое одеяние и зеленый венец. А на восьмой день после того Он явился ей, каким был при рождении. Сие видение так воспламенило ее, что она долгое время, денно и нощно, была в ликовании.

Она была хлебопеком, и многие жены нередко видели, что после того, как конвент отобедал, она собирала [оставшегося после трапезы] хлеба больше, чем давала женам [454] .

Как-то раз, в пасхальную ночь, ей было так скверно, что думали, что она умирает. Она же встала и воспела: «Христос воскресе». То же случилось еще один раз. И тогда божественный голос сказал ей: «Встань и дай конвенту хлебов!» Она так и сделала, поднялась и сделалась здравой. Сия почила блаженной кончиной. Аминь.

In nomine patris et filii et spiritus sancti [455] хочу я начать сию речь о некой монахине: как Господь являл на ней с юности чудеса и как Святый Дух почивал на ней с ее детских лет. Что приличествовало и что подобало, в божественном или в духовном, того отроковица придерживалась и все-таки оставалась радостной перед людьми, хотя и без всякой распущенности. Когда ходила вместе с матерью к проповеди, то, что бы ни слышала, заключала крепко-накрепко в ларце своего сердца. Когда же возвращалась домой и оставалась одна, размышляла над проповеданным, и особенно над страстями Господа нашего — их она созерцала весьма охотно, где б ни была. На сие в скором времени обратили внимание люди, бывшие подле отроковицы и ходившие за ней, и нередко говорили ее родительнице: «Быть сему дитяти в монастырской обители».