Одну сестру звали Элсбет Ортлибин [427] . Она была субприорессой и во всяком деле своем оставалась человеком духовным и преданным Ордену. Перед смертью своей она рассказала о том, что длилось целых три года: при чтении Евангелия наш Господь ей открывал Свои тайны и грядущие вещи.

Ей была любезна наша Владычица. И вот как-то случилось, что in octava assumpcionis [428] [429] при пении секвенции «Salve mater salvatoris» [430] она увидала, что наша Владычица парит над поющими мессу и покрывает их своим омофором. Когда же воспели стих «Salve mater pietatis et totius» [431] [432] , явился великий божественный свет и осенил нашу Владычицу. Тогда ей дано было уразуметь, что сие — Божество и что Владычица наша восприняла Его больше, чем какое-либо иное творение. Сия жена сподобилась блаженной кончины.

Одну из сестер звали Кунигундой из Вильзека, и она приходилась дочерью капеллану Ульшальку [433] . На протяжении целых восьмидесяти лет сия была преданной служительницей Божией и праведной женой. Ее почитал даже сам Папа. Конвент охотно выбрал бы ее приорессой. Сестры жаловались и говорили: «Жаль, что Бог тебе не даровал здравия, ты была бы нам очень полезна на этом посту». А она отвечала: «Я предпочла бы болеть до конца моих дней, нежели стать приорессой». Наш Господь внял этому желанию и попускал ей быть неизменно больной. У нее была святая подруга, служившая ей с великой любовью. Когда же сия померла, ее поручили одной девице, и та была с ней довольно строга. Однажды эта особа оставила ее без еды, так что силы ее покинули вовсе. И тут явились два ангела в образе прекраснейших отроков. Они были в прозрачно-белых одеждах. У одного вокруг шеи была перекинута скатерть, он держал большое красивое блюдо с рыбами и румяную булку, а другой нес кувшинчик с добрым вином. Сей помог ей подняться и накрыл стол. Затем оба ее уложили обратно и исчезли. Тут пришла девица и весьма грубо сказала: «Поднимайтесь и ешьте». Та же ей отвечала: «Я съела достаточно». Но девица ей не поверила. На соседней постели лежала сестра из мирянок, по имени Элизабет. Она сказала: «Оставь ее в покое, она уже поела», ибо та всё видела и слышала очень отчетливо. Ну, девица от нее и отстала.

Сия упомянутая выше Элиза была самым послушным человеком из всех, кто когда-либо являлся в обитель. Сколь бы тяжелым ни было для нее какое-то дело, которое ей приказали исполнить, она выполняла его беспрекословно.

Как-то раз, после рождественской заутрени, она была в трапезной на молитве. Тут стал вокруг нее бегать совсем маленький Мальчик. Она спросила: «Милое дитятко, есть ли у тебя мать?» Он отвечал: «Да». «А есть ли отец у тебя?» Он отвечал: «Да, и Мой Отец вечен». Она сказала: «Так Ты — Господь наш Иисус Христос». И тогда Он исчез [434] .

Другой раз сия стояла в капелле. И тут явился Господь наш, имея в руке зеленый венец. Она просила отдать ей этот венец, Он же сказал: «Теперь Я тебе его не отдам, но отдам тебе его позже».

У нас заведено, что на Пасху, после заутрени, многие сестры совершают в крестовом ходе [435] молитву. Она склонилась в той нише, где изображен вершимый нашим Господом суд, и, будучи восхищена, узрела Господа нашего. Он, в славе, восседает на троне, подле Него — двенадцать апостолов, а ниже Него — целый мир. От Его лика исходит сияние, и до такой степени яркое, как будто сияет тысяча солнц. Над Ним — отверстое небо, а немного спустя явилось великое множество ангелов и святых. Когда она вернулась в себя, то узрела, что крестовый ход полон детишек. Они бегали и хлопали в ладоши от радости из-за того, что воскрес наш Господь, говоря: «Дайте и нам! Дайте и нам!» Ей пришло в голову, что то были души, они обращались к женам, читавшим Псалтирь. Три дня после этого сия слышала пение ангелов.

Однажды на нее была в изобилии излита божественная благодать. Когда она собиралась лечь спать, то была повалена на пол, подобно человеку, чья жизнь вот-вот завершится. Она долгое время лежала, так что жены уже стали думать, что она умирает. А ей явился святой Мартин в образе епископа [436] и изрек: «Мою мессу нельзя прерывать».

Как-то раз перед смертью она вновь оставалась в капелле, и тут ей явился Господь наш, каким был в десять лет. В руке у Него находился венец, и Он надевал его на главу каждой из жен, бывших в капелле, а затем снимал. Наконец, Он надел венец на нее и не снял. И тогда она уразумела, что Он желает забрать ее из этого мира. За шесть дней до ее кончины одна сестра услышала сладчайшее бряцание струн, какового она прежде никогда не слыхала. Бряцание доносилось из окошка, у которого она лежала после вечерней молитвы, и продолжалось долгое время, до глубокой ночи. Затем оно послышалось рядом с домом капеллана и там тоже долго не умолкало. А через десять недель скончался капеллан, господин Фридрих.

Оный святой капеллан был во всех своих деяниях человеком Божьим. Если он пребывал средь людей, то был столь исполнен любовью, что всех брало удивление. Если же стоял на молитве, то пламенел и так был горяч, что сие превосходило всякую меру. Сей был украшен всяческими добродетелями. С приближением времени, когда наш Господь захотел вознаградить его за труды, он поблагодарил Его с великим усердьем такими словами: «Господи, будь ко мне милостив и вспомни о том, что с младых лет мне было по сердцу всё, что Ты промышляешь». Тогда к нему с великой жалобой приступил его друг-капеллан, господин Генрих, сказав: «Возлюбленный отче и верный мне брат! Благодарю вас за преданность, которую вы проявляли ко мне. Простите, если вам приходилось по моей вине огорчаться». Тогда господин Фридрих сказал: «Я никогда из-за вас не был в печали. Если порой вы со мной и бывали строги, то я это вполне заслужил, ибо видел, что Бог к вам более благосклонен и что вы от меня это скрываете». — «Сие я делал не потому, что вас не любил». — «Боюсь, не вызывало ли у вас неприязни то, как я живу». Брат Генрих [437] сказал: «На это я никогда не сетовал, но благодаря вам всегда направлялся к лучшему». Оба рассказывали, что прожили бок о бок сорок лег и что ни разу не легли спать, имея между собою вражду либо затаив друг на друга обиду.

Ночью накануне того, как он отошел, узрела одна испытанная сестра в духовном видении, что явилась Жена, и была она столь удивительной красоты, что подобную ей едва ли кто-нибудь видел. С собою сия привела великое множество благолепного вида. Жена остановилась в том месте, где [впоследствии] был погребен господин Фридрих. И сестра уразумела, что это была Владычица наша, высокочтимая Матерь нашего Господа, вместе с воинством неба.

В ту ночь, когда ему надлежало преставиться, та же сестра увидала над ним нашего Господа и нашу Владычицу вместе с воинством неба, как видела прежде. А другая сестра узрела в духовном видении, что явились святые, неся в руке небольшой сноп [438] . И той было дано уразуметь, сколь великим было служение, каковым служил он святым и за которое ему предстояло принять вечное воздаяние.

Трем человекам открылось, что он взошел в вечную радость без всякой помехи.

Одну из сестер звали Элсбет Майрин из Нюрнберга. На протяжении всей своей жизни сия была чистым человеком. Она нередко говаривала, что никогда не испытывала никакого влечения к миру и желала от нашего Господа, чтобы, если Он решит дать ей какое-то благо, это случилось при ее преставлении. И вот как-то раз ей стало столь скверно, что думали, что она умирает. Она же сказала: «Наш Господь был [только что] здесь и дал мне обетование вечной жизни». Когда сия должна была умереть, явился Господь наш с распростертыми дланями, а с Ним наша Владычица, а при той письмо (где имелась большая молитва, которая начиналась со слов «Ave Maria» и которую сестра читала перед самой кончиной), и святой Евангелист Иоанн, а также великое множество ангелов и святых. На том сия и преставилась.