Дуня постаралась сложить губки бантиком и добропорядочно кивала на каждое мамино слово. Ей было приятно оказаться на той стороне, где не сыплются шишки на голову. Она даже чопорно заявила:

— Еремей Профыч, обидно слушать твои бездоказательные обвинения! И вообще, деда, признайся : ты соскучился!

Ванюшка просиял, готовясь услышать ласковое : «Ах,вы мои сорванцы ненаглядные!», но прозвучало другое:

— Ах ты! — вскипел дед. — Вот мои доказательства! — боярин полез за пазуху и вытащил письмецо. — Ты знаешь, что твоя курица написала Ладке? Вы чего тут устроили? — заново начал распаляться он.

— Ой, — пискнула державшаяся позади боярышни Даринка, — я муфточку Евдокии Вячеславны забыла, как бы не прихватил кто, — и со всех ног помчалась в дом. Поскользнулась, упала, подскочила и прихрамывая без оглядки рванула дальше.

— Так вот муфта, — непонимающе потрясла меховушкой Дуня, но сопоставила гневный взгляд деда, письмо и побег. — Ах ты ж… — скопировала она его и оглянувшись увидела, как Даринка уже миновала двор и юркнула в дом.

Милослава укоризненно посмотрела на дочь, но её больше взволновало, что вместо Дуни прислала весточку недавняя челядинка. Дуняша могла бы сама отписаться, как она с братом доехала, что они ели, как почивали, и прочее.

— Дед, — встрял Ванюша, — пока мы тут, — мальчишка даже притопнул ногой от избытка чувств, — князь там! — для весомости слов боярич махнул рукой.

Милослава даже умилилась грозному виду сына.

— Юрий Васильевич поехал летучую ладью запускать! — с трудом оставаясь на месте, выпалил Ванюша, чуть ли не плача. — А вдруг Оболенская опять на абордаж пойдёт и всем покажет! — невпопад высказал мучившую его мысль отрок. — Она отчаянная девка! Амазонка!

— Ничего не понял, — насупился Еремей, не одобряя нетерпение внука, но строго спросил Дуньку: — Почему дочь Ивана Владимировича поперёд тебя куда-то влезла? Ты куда смотрела?

— Не пойму я тебя, боярин-батюшка, — вступила Милослава, — Дуняшке нашей тише воды, ниже травы сидеть или, как сказал Ванюшка, жечь весь город?

— Цыц! Гусыням слово не давали!

— Не жечь, а отжигать, мам, — поправил её Ванюшка, нетерпеливо подпрыгивая и подталкивая деда к зимнему домику, в котором тот прибыл в Дмитров. — Смысл слова не в возгорании, а имеется в виду заводить, будоражить так, как будто у всех под ногами раскаленные угольки.

— Ах, как ты вырос, Ванюша! Мать поучаешь, — голос боярыни стал ласковым-преласковым. — А Дуняша ничего не натворила?

— Мам, мы же только что из Москвы вернулись! — не поддался на ласковый тон Ванюшка. — Когда бы она успела? — съязвил он и усерднее потянул деда к домику.

Евдокия же с показным разочарованием посмотрела на маму и поплыла лебёдушкой к саням.

— Деда, — она оглянулась, — Ванюшка прав, надо поторопиться к реке, чтобы ничего не упустить.

— Так про летучие лодки правда? — с удивлением спросил он.

— Поехали, деда, всё сам увидишь, — Дуня села в сани и деловито лизнула палец, выставляя его на воздух, делая вид, что определяет направление ветра, его силу и бог знает, что ещё определяют по обслюнявленному пальцу.

Ничего не поняла, но на неё смотрели с уважением, и она довольно кивнула сама себе, как будто только сейчас поняла, что ветер умеренный и дует в спину. Дед на её манипуляции лишь крякнул, пробормотал под нос что-то нелицеприятное и поспешил в обустроенный возок с печью.

Милослава, кусая губы, выдвинулась за ним. Дорога вымотала её, но оставить детей без защиты перед свёкром она не могла. Вон как он раздухарился, заполучив Даринкино письмецо. А поругать дочь с сыном она сама может, коли потребуется.

Евдокия привстала на санях, оглянулась, подзывая брата, но он показал, что поедет в домике на полозьях. Уличные ребята смотрели на это чудо, широко раскрыв глаза, и Ванюшка не мог упустить момент похвастаться.

У реки было многолюдно. К Дуниному удивлению на льду стояло три лодки… буера. Роднил их только парус, а остальное… варианты местных умельцев. Мысль мастеров заработала и выдала улучшенные модели. Желающих повторить подвиг отважной московской боярышни было вдоволь. Лыко-Оболенская продолжала наслаждаться всеобщим восторженным поклонением и млела.

— Хм, — Еремей подошел к внучке. — И что, ты никаким боком тут не участвовала?

— Вон та лодчонка моя, — со вздохом показала Дуня.

— И почему там Еленка стоит, а не ты?

— Видно, судьба так распорядилась.

— Кхм-кхм, — закашлялся дед. — Ты мне объясни, про какие правильные и неправильные глаза спрашивала Даринка у Лады?

— Деда, а при чём тут ты?

— Как это «причём»? В мой дом приносят письмо — и не мне! — вновь начал закипать боярин.

— Привыкай, — нахмурилась Евдокия, — Ладе могут писать разные люди, прося помощи,и им будет неприятно, если они узнают, что ты влез в их личные дела.