Лиса вздохнула, пожала плечиками и раскрыла свою сумочку.

– Ты пойдешь или нет?
– заревел Карабас и выхватил плетку.

– Делу время, а туалету час!
– сказала лиса, погляделась в зеркальце

и причесала себе ушки. А потом уже пошла за билетами.

Карабас спустился в подвал, распугал спавших змей и поднял скользкую

от плесени каменную плиту. Под ней лежали его сокровища. Он выгреб кучу

золота, наложил полный чемодан денег и еще рассовал червонцы по всем

карманам.

На ленинградский аэродром опустился самолет. Пилот заглянул в пасса-

жирскую кабину и весело сказал:

– Вылезайте, голуби. Прилетели. Вот он, Ленинград.

Из кабины вылез толстяк с сизой бородой. Пальто на нем было старинное

– с пелериной, шляпа трубой, на ногах сапожищи. А лицо заспанное, опух-

шее и смятое, как дорожная подушка. Он как ступил на землю, так и заша-

тался.

"Эх, укачало дедушку!
– подумал пилот.
– Ну ничего, внучка о нем по-

заботится. Она бойкая!"

Внучка тем временем выскочила из кабины и суетилась над чемоданами.

Она была маленькая, верткая, в клетчатой кепке. Личико розовое, кудряшки

рыжие, на носу большие очки, а на шее зеленый шарф в белый горошек.

И вот дедушка с чемоданом, а внучка с саквояжиком в руках зашагали к

воротам аэродрома. Это были, конечно, не дедушка с внучкой, а Карабас с

лисой.

Утреннее солнце сияло в бледно-голубом небе. Крыши ангаров отливали

серебром, крылья самолетов - золотом. А вдали в голубом тумане виднелись

золотистые шпили городских башен.

Светло было в Ленинграде.

Светло и просторно.

Над воротами аэродрома реяли красные флаги, легкие и яркие, как ле-

пестки гвоздики.

Вдруг Карабас остановился, выронил чемодан с червонцами и снова заша-

тался.

– Ну чего еще?
– спросила лиса.

– Не могу идти, лиса. Просто невмоготу мне - до чего светло! Глаза

так и режет!
– прохныкал Карабас и вытер глаза рукавом.

– А вы нахлобучьте шляпу пониже!
– сказала лиса.
– Удивляюсь я вам,

синьор Карабас. Кто вас просил ехать в Ленинград? А уж если приехали -

терпите. То ли еще будет? Думаете, мне приятно носить на мордочке эту

противную розовую маску? Я же терплю.

Она выпростала ручку в зеленой перчатке и поправила свое розовое ли-

чико. Оно было картонное. Карабас засопел и поплелся за ней следом.

Глава девятая

О ТОМ, КАК ДВА СТРАННЫХ ПУТЕШЕСТВЕННИКА ИСКАЛИ ПРИЮТА

Карабасу было тошно. Он привык к тесноте старых домов, "к вони и гря-

зи кривых переулков у себя на родине. Там ему было уютно. А здесь были

просторные улицы, прямые, как стрела. Дома на них были светлые и строй-

ные. Если и встречались где-нибудь на дороге мусорная куча или сломанный

столб, они, казалось, говорили прохожему: "Мы здесь случайно. Мы нена-

долго. Завтра нас уберут, и вы нас больше не увидите. Прощайте!"

А люди? Они шли по улице бодро и весело. Они держали головы прямо.

Никто не сгибался в поклонах перед Карабасом, не бледнел от страха, не

прятался в подворотни. Обидно было Карабасу смотреть на таких людей! А

вот из-за угла ему навстречу вышли двое детей - мальчик и девочка - с

сумками в руках. Мальчик взглянул на Карабаса и засмеялся:

– Смотри, Катя, какой бородач! Настоящий Карабас!

Сестренка дернула его за рукав:

– Да тише ты, глупый! Старичок может обидеться!

И они быстро прошли мимо.

Карабас повеселел и погладил свою косматую бороду.

– Однако здесь про меня слышали! Меня знают, меня уважают!

– Уважают?
– фыркнула лиса.
– Не поздоровится вам от такого уважения!

– Это почему же?
– обиделся Карабас.

– Давно сказано: добрая слава лежит, а худая бежит. Полюбуйтесь-ка на

тот плакат. Вон, на заборе! Кто там нарисован?

Карабас взглянул на забор и обомлел. На плакате был нарисован он сам

– во весь рост! Да какой страшный, какой противный! Выкатив глаза, он

злобно рвал свою бороду, а Буратино скакал перед ним и показывал ему