А вдруг это правда? Что, если они ошиблись и настоящий разбойник, выпустивший в нее стрелу, разгуливает на свободе, а этот бедняга, написавший ей письмо, расплачивается за чужие преступления?

Прервав ход ее тревожных рассуждений, дверь в комнату начала отворяться. Вжавшись в изголовье кровати, Алисия следила за тем, как растет клин света на полу. Желтое мерцание факелов в коридоре смешивалось с лунным сумраком ее спальни.

— Шевели ногами!

В ее опочивальню грубо втолкнули раба. Следом зашли маркиз и его охранник.

Под взглядами троих мужчин Алисия натянула одеяло до подбородка. Что за безумная ночь! Дадут ей спокойствия или нет?

— Моя дорогая, — произнес маркиз подозрительно напряженным голосом. — Этот эльф опаснее, чем я думал. Пожалуй, будет разумнее Брейну до утра остаться по эту сторону двери, — и он кивнул на мужчину в кожаных доспехах с кинжалом на поясе.

На секунду Алисия растерялась. Услышанное не сразу обрело смысл, но потом картина в ее голове сложилась, и грудь девушки наполнилась воздухом.

— Нет, — сказала Алисия раньше, чем успела сообразить, что делает.

И удивилась сама себе.

Она возразила лорду Абраксу. Впервые в жизни пошла наперекор чужой воле. И ее голос при этом был непривычно тверд, словно принадлежал не ей, а какой-то другой незнакомой решительной особе. Он даже звучал иначе. Ниже. Грубее.

Она не хотела, чтобы охранник целую ночь ошивался в ее спальне, и прямо заявила о своем нежелании. Поразительно!

Смелость Алисии изумила не только ее саму, но и лорда Абракса. На некоторое время маркиз замер с открытым ртом.

— Но Алисия… — начал было он, но его подопечной понравилось говорить «нет», и она, отбросив привычную робость, повторила:

— Я не хочу, чтобы в моей комнате ночевала толпа мужчин. Мне очень сложно уснуть в чужом присутствии. Я чувствую себя сковано и неловко. Посмотрите на меня: я даже постеснялась переодеться в сорочку для сна, легла в постель в домашнем платье.

Лорд Абракс нахмурился, обдумывая ее слова.

Алисия была горда собой: в кои-то веки она не побоялась открыть рот!

Вдруг стало особенно важно настоять на своем, одержать эту маленькую победу над своей собачьей покорностью.

Видя, что жених собрался что-то ответить, Алисия поспешила заговорить первой:

— На этом эльфе ваши печати, милорд. Он не может мне навредить. Вы сами меня в этом убеждали не так давно. Пусть охранник сторожит в коридоре. Ничего страшного не случится.

Лорд Абракс колебался — морщил лоб, поджимал губы, то и дело косился на раба, но в конце концов отказался от дальнейшего спора. Видимо, понял, что опасаться и правда нечего.

— Хорошо. Будь по-твоему. Но если этот пес снова попытается с тобой общаться, сразу зови Брейна.

Алисия ликовала. Маркиз уступил. Впервые в жизни ей удалось добиться своего.

Ее подхватила такая мощная волна воодушевления, что она даже не заметила, как осталась с рабом наедине. Тот смотрел на Алисию в упор, сквозь разделяющие их косые лучи лунного света из окна, и словно искал что-то на ее лице. Но даже его прямой смущающий взгляд не мог испортить Алисии настроение.

— Спи, — она бросила эльфу вторую подушку, которой не пользовалась.

* * *

Подушка Алисии слабо пахла лимоном и вереском. Когда избранница отвернулась, Илриан вжался в мягкую ткань лицом и жадно втянул этот аромат ноздрями. Тело сразу откликнулось. Между ног стало тяжело и жарко, а в груди сладко заныло.

Ужасно захотелось запустить руку в штаны и приласкать себя внизу. Мощь любовного желания пугала. Никогда прежде Илриан не ощущал такой дикой плотской жажды. Даже когда был сыт, здоров и полон сил.

А теперь, избитый, истощенный, переживший агонию, он горел в огне. Прокушенный язык кровил. Голова болела от хватки колдуна, оттаскавшего его за волосы. Но телу было плевать. Оно молило о ласковых прикосновениях, дрожало и выгибалось, посылая безмолвные сигналы, наливалось тягучим, как мед, томлением.

В страстном угаре Илриан лег спиной на соломенную циновку, расстеленную на полу, накрыл лицо подушкой Алисии и глубоко, с наслаждением вздохнул. Его живот поджался. Мышцы на внутренней стороне бедер, высоко, у самого паха, несколько раз мелко сократились. Между ног полыхал самый настоящий пожар.

«Я не буду этого делать, — подумал Илриан, содрогаясь от желания. — Опасно. Если Алисия застукает меня за таким занятием… И что потом делать с испачканными штанами?»

Но пальцы отпустили подушку, и ладонь сама собой поползла вниз. Почти против воли хозяина. По груди, вздымающейся от тяжелого дыхания, по дрожащему животу, за пояс штанов.