Геннадия увели. А инспектор нервно заходил по кабинету. Неужели наконец напали на след? Ведь время идет, а дело о загадочных преступлениях так и не раскрыто. Расследование пока не продвинулось ни на шаг. Но теперь, кажется, что-то проясняется. И ведь как удачно получилось: «сигнал» Сарычева, его сумбурные предположения, кажется, вывели на нужную тропинку. Да и сам Ровинский так вовремя надумал покаяться. А почему все-таки? Ну, да ведь чужая душа — потемки. Жать на него ни в коем случае нельзя. Надо осторожно подтолкнуть к откровенности...

На следующее утро Геннадий начал давать показания, как он сам сообщил, «теперь уж точно чистосердечные».

Да, он, Геннадий Ровинский, по существу был личным шофером заведующего гаражом Федора Ивановича Башкирцева. Он знает отлично всю компанию своего шефа: Акопа Акопяна, Вячеслава Козочку, Николая Шарикова. Знал и убитого Ивана Палицына. Ровинский и еще один водитель, Соленый, на двух машинах часто возили всю компанию на «мероприятия». Соленый приходится родственником Шарикову. А Шариков раньше служил в милиции, но его оттуда уволили...

— Подожди с родственниками, что это за «мероприятия»?

— Известно что. Банька хорошая, водочка...

— А в ночь на 25 декабря тоже на «мероприятие» ездили?

— Было дело.

— Вот об этой ночи подробнее. И откровенно. Кто же все-таки и за что убил Палицына? Он же в вашей компании был?

Инспектор решил пока не затрагивать вопроса о сержанте Малове.

Ровинский надолго замолчал и вроде бы даже растерялся. А потом с вызовом выкрикнул:

— Как кто? Свои же и ликвидировали!

— С какой целью?

— А этого я не знаю.

— Вы присутствовали при этом? — инспектор снова, незаметно для себя, перешел на «вы».

— Нет. Но слышал, это точно. Значит, так было...

— Давайте уж с начала. С нападения на пост ГАИ.

— Пожалуйста...

Инспектор слушал не перебивая. А Геннадий разливался. Такое начал открывать, что Михайлов подумал: его надо срочно этапировать в управление и там допрашивать основательно, проводить очные ставки.

— Могу одно сказать, — Геннадий то говорил уверенно, то заметно нервничал, — мое дело шоферское. Я привез Федора Ивановича, Козочку и Акопяна. Около станции остановился, заправиться было надо. А Шариков с Палицыным на «Жигулях» подъехали. Они все на пост пошли, а я в машине остался.

— И не знали, что они там делали?

— Откуда мне знать? Мое дело шоферское. Вернулись, сказали — трогай... Нет, выстрелов я не слыхал, все же далеко стоял.

— А Палицын с Шариковым?

— Они сами уехали. Федор Иванович, верно, какой-то странный был. Сказал, что рождество отменяется. Поехали мы в деревню Кондратовку. А потом вдруг говорит: все же надо отметить. И до утра пили. Ну, а потом банька...

— Но утром весь город знал о происшествии. Неужели вы не догадывались?

— Как не догадываться? Да только боялся я очень.

— А когда по телевидению фоторобот показывали, вы видели?

— Так Шарикова ж и показывали. Только почему-то его не узнал никто. Да и верно, не очень он похож, если только внимательнее присмотреться...

— Значит, и сберкассу тоже они брать намеревались? Знаете о нападении на Пионерской улице?

— Вот про сберкассу, гражданин начальник, я ничего не знаю. Я там не был, никого туда не возил...

Но и без того информация, которую выдал Геннадий Ровинский, была первостепенной важности. В управлении его допросили по всей форме. В основном его показания сходились с первоначальным рассказом. Он показал достаточно много для того, чтобы заподозрить Башкирцева и его приятелей в тяжком преступлении, и все же явно не достаточно для того, чтобы выстроить стройную цепочку обвинений. Однако звенья цепочки подбирались, сцеплялись одно с другим.

Во-первых, автомеханик Сарычев твердо сказал, что в ночь на рождество компания собралась в загул, заезжали за сержантом Маловым, который потом оказался убитым. Убит и Палицын — из их же компании. Теперь вот и Геннадий Ровинский уверенно подтверждает это. Лично он не участвовал в нападении на пост ГАИ, но привез Башкирцева, Козочку и Акопяна чуть позже полуночи к посту и ждал в машине. Именно в это время и погиб сержант.

— Но цель? Какова цель этих двух убийств? — спросили Ровинского.

— Цель? — переспросил он. — Да все очень просто. Ведь Федор Иванович Башкирцев какие дела делал? Не один кузов продал. Машины новые списывал. Вы что, не знаете? Да об этом все шофера в городе говорят. На что же загулы-то? На зарплату? Они и сержанта Малова втянуть хотели. А он, как узнал о махинациях... Может, они боялись, что он их выдаст. Мне откуда знать?

— Учтите, Ровинский, мы дадим вам очную ставку с людьми, против которых вы выдвинули тяжкие обвинения.

— А я не выдвигал ничего. Меня спросили — я сказал. Как было. Это и на очной ставке подтвержу. Возил? Возил. У поста останавливался ночью? Останавливался. Видел, как убивали? Нет, извините, этого не видел.