— Переобуемся? — предложил Бузыкин.

— А на кой? — удивился Нефедов. — Это же все ширпотреб.

— Наденем, чтоб не нашли нас. Придут завтра с собакой, а она, собака-то, и не унюхает. Во смеху будет, а? Давай, Юра!

— А что, — Нефедову понравилась изобретательность Бузыкина, и они принялись ковыряться в ящиках, подбирая обувь по размеру. Нефедову это было непросто, размер-то у него куда больше стандартного, но нашел ботинки по ноге, натянул.

Двинулись дальше, в торговый зал. Вначале страшно было, за каждой тенью что-то мерещилось, ждали, что вот-вот сигнализация взвоет, с улицы их увидят. Но все эти беды миновали их хмельные души — пьяным часто везет. Бывает, с верхних этажей вываливаются, друг дружку колотят смертным боем, случается, под машины, под поезда попадают — хоть бы хны! Не берет их никакая напасть, и продолжают они шествовать по земле неуверенной и неуязвимой походкой.

— И-и-и! Мать твою за ногу! — не удержался от восторженного вопля Бузыкин. — Часов-то, часов! Носить не переносить! Не зря я с портфелем!

— Да, — одобрительно протянул Нефедов. — Дурной-дурной, а хитрый!

Отверткой свернули замочек на витринном ящике и все часы сгребли в портфель. Бузыкин принялся шарить по другим ящикам и, увлекшись этим делом, не замечал, как Нефедов сгребал с соседней витрины золотишко, распихивая по карманам кольца, кулоны, перстни, часы. Приятелю не признался, для виду даже помог ему часы в портфель ссыпать — почти полторы сотни часов всех марок, расцветок, мужских и женских. Приложив ухо к холодной металлической россыпи, Бузыкин блаженно ухмыльнулся:

— Тикают.

Надо заметить, что Нефедов работал в перчатках. Начитанный был, знал, что к чему, про отпечатки пальцев понятие имел. И посмеивался про себя, глядя на Бузыкина, который все трогал руками и оставлял следы, словно расписывался на каждой планке, полке, витрине. И невдомек было хитроумному Нефедову, что в общем-то невелика разница, оставит следы своих пальцев он или это сделает Бузыкин. Многие в Касимове знали об их дружбе, общих интересах. И стоило установить отпечатки пальцев Бузыкина, как тут же стало бы ясно, кто этот второй, такой предусмотрительный, оставляющий отпечатки кожаных перчаток.

А потом у них азарт случился. Начали в портфель игральные карты бросать. Не помнят, сколько и набросали. Как выразился Бузыкин — играть не переиграть. Еще что-то блестящее бросили, не могли мимо блестящего пройти. Вот тут уж чувство хозяина вовсю запылало. Что ни есть вокруг — все мое. Был момент — даже забыли, где находятся и по какой надобности.

Нефедов опять обскакал своего тугодума приятеля. Пока тот с игральными картами тешился, он начал с пальто воротники меховые спарывать, но, поскольку швейных навыков не имел, дело это ему хлопотным показалось, бросил. Хмель к тому времени потерял остроту, навалился гнетущей тяжестью. Но не хотелось оставлять такой богатый зал. Пока они здесь — они хозяева, все принадлежит им и больше никому. А как уйдут, все превратится в место происшествия. И только. Что делать? Походил, походил Бузыкин по залу, не выпуская отяжелевшего портфеля, и направился к отделу радиотоваров. Включил телевизор. Дождались изображения, настроили, расположились напротив и стали передачи смотреть. Но, когда потянуло в сон, осознали: пора уходить.

Так и не выключив телевизор, двинулись к выходу. И надо же, нашли выход, на свежий воздух шагали — из вывороченного окна холодом тянуло. Наткнулись на ящики с обувью, с удивлением увидели свои ботинки. Подумали, подумали, решили прихватить с собой. Чтобы собака не унюхала. Выбрались через окно и, не торопясь, направились в безлюдную часть Касимова.

Часы поделили пополам и зарыли в снег в укромном месте. Нефедову было невтерпеж в свой городок поехать, предстать в новом качестве — на белом коне и с золотом в карманах. А Бузыкин, улучив момент, пробрался к тайнику и все часы забрал. Подумал, куда бы их понадежнее спрятать, и принес в кубрик баржи — мотористом работал. Навигация еще не началась, баржа стояла на приколе, велись на ней неторопливые ремонтные работы, вот и решил Бузыкин, что лучше кубрика места не найти. Там всё при обыске и обнаружили. И карты игральные — Бузыкин не успел даже колоды распечатать. И бинокль нашли, прихваченный в универмаге. Видно, была у него мечта — с баржи берега рассматривать, причалы, проплывающие мимо города и деревни. Красивая голубая мечта. Не сбылась, однако. И карты, и часы, и бинокль вернули в универмаг. Но это позже.

Приходят утром продавцы на работу, а в зале непривычно холодно, замочки болтаются на сорванных петлях, кассовый аппарат стоит косо, телевизионный экран мелькает. Ахнули и забегали. Но про золото, как уже было сказано, умолчали.

Да, конечно, все выглядит несерьезно. И анекдотичное ограбление универмага, и вскрытие запоров с помощью самодельной отвертки с наборной ручкой, и полторы сотни часов в промокшем портфеле под койкой в кубрике, и работающий телевизор в торговом зале ранним утром... Все это так. Можно и посмеяться над незадачливыми грабителями, пытавшимися перехитрить друг друга. Но сами они относились к себе очень серьезно. И нужно признать, забавами в универмаге, пьяным хохотом при дележе часов и карточных колод подготовили себя для чего-то большего. Человеку свойственно постоянно стремиться к большему в своих желаниях, порывах. Даже если это относится к деяниям, какими утверждал себя Нефедов.

Существует мнение, что человек, совершивший опасное преступление, какое-то время находится в психологическом шоке. Он якобы склонен к неразумным поступкам, его охватывает страх там, где нет опасности, он ведет себя легкомысленно там, где требуется осторожность. Возможно, так и есть.

Если взглянуть на поведение Нефедова после преступления, то при желании можно обнаружить и неоправданный риск, и глупую самонадеянность, и браваду. Были в его поступках и страх, и боязнь возмездия, и растерянность, и надежда найти поддержку там, где ее и быть не могло. Однако все это случалось с ним и раньше, и, наверное, нет особой необходимости объяснять метания таинственным комплексом преступника. Поступки Нефедова легко укладываются в систему его предыдущих ценностей. В уголовном деле по часам расписаны все действия Нефедова от ограбления универмага до задержания. Поэтому о состоянии, в котором он находился, можно судить вполне обоснованно, с документальной строгостью.

Нефедов прибыл в свой городок вечером седьмого марта, через двое суток после ограбления Касимовского универмага. Он появился в том состоянии внутреннего довольства, о котором всегда мечтал. Предел его желаний — карманы, набитые золотом. И надо же, все сбылось в самом прямом смысле слова. Казалось бы, теперь и начнется та счастливая жизнь, к которой он всегда стремился. Свершилось. Распахиваются двери, раскрываются объятия, гремит музыка, небо полыхает радужными бликами. И все приятели, подруги, соседи, учителя, едва увидев высокого, стройного, красивого молодого человека, тут же забывают свои заботы, бросают дела и орут во весь голос: «Смотрите, кто к нам приехал!» Рдеют девичьи щечки, кусают локти те, кто когда-то обидел его, пренебрег им. А приятели... О, приятели знают, что нужно делать! Они, не сговариваясь, торопятся в магазин, чтобы купить несколько бутылок и отметить радостное событие! Вот так примерно...