Вообще, надо сказать, выбор у Нефедова был весьма ограничен: напиться, пошататься, попасть в вытрезвитель, выйти и на радостях снова напиться. Это не домыслы — трижды побывал он в вытрезвителе после преступления. Надо заметить, с объявлением всесоюзного розыска всем подобным заведениям были разосланы необходимые ориентировки. Но... везло Нефедову. Отпускали его из вытрезвителей. Уж очень трудно было узнать в упившемся верзиле бравого красавца.

Стали известны адреса, где его можно было ждать. В одном городке устроили засаду. Трое суток ждали — не пришел. Засаду сняли. Тут он и появляется. И что же делают жильцы этой квартиры? Предупреждают Нефедова об опасности и отправляют с богом. Кому помогают? Убийце, который, не задумываясь, уложил бы и самих хозяев, если бы решил, что так будет лучше.

Однажды его ждали на Казанском вокзале в Москве. Подняли на ноги немало людей, подготовились, перекрыли все входы, выходы, учли даже возможность уйти, минуя вокзал. Ждали несколько часов, но Нефедов так и не появился. То ли планы у него изменились, то ли испугался и в последний момент передумал ехать в Москву. Приехал через сутки. И в первый же вечер оказался в вытрезвителе. А наутро при выписке...

— Как, говоришь, твоя фамилия? — спросил дежурный, перелистывая журнал.

— Там записано, чего лишний раз спрашивать... — осторожно ответил Нефедов. По его помятой физиономии, по красным с перепоя глазам ему вряд ли можно было дать меньше тридцати.

— Так... — протянул дежурный. — Задержан в нетрезвом состоянии. Хулиганил, нарушал общественный порядок...

— Выражался в основном, — Нефедов сделал попытку уменьшить свою провинность. Опять же решил прикинуться дурачком. Это у него получалось.

— Что-то ты мне знакомым кажешься, — с сомнением проговорил дежурный, не зная, откуда у него возникла настороженность при виде этого длинного парня. — Вроде встречались с тобой, а?

— Может, встречались... Не помню, — гнул свое Нефедов, но сердце у него заколотилось, охватило чувство опасности.

— Знаешь, погоди маленько, надо кое-что уточнить, — сказал дежурный, поднимаясь. — Ребята, присмотрите за клиентом, я сейчас.

Дежурный вышел в другую комнату, полистал ориентировки, навел справки и через несколько минут вернулся.

— Значит, говоришь, Нефедов твоя фамилия? Юрий Сергеевич?

— Ну...

— Должен задержать тебя, Нефедов. Оказывается, ты очень нужен в Калуге. А молчишь. Нехорошо.

— Путают, наверно, — попытался ускользнуть преступник.

— Никто ничего не путает. У тебя рост за сто девяносто, тебя не спутаешь.

Нефедов игриво открыл дверь кабинета Засыпкиной, подмигнул стоящим у него за спиной конвойным и только после этого вошел. Хмыкнул, потер ладонью нос, чувствуя удовлетворение от того внимания, которое ему оказывалось последнее время. Даже сам прокурор Павел Михайлович Кокухин здесь, тоже пожаловал.

— Можно сесть? — и ухмыльнулся. Он уже знал, что ему грозит самое большее десять лет лишения свободы, поскольку в момент совершения преступления ему не исполнилось восемнадцати.

— Садитесь, Нефедов.

— Спасибо. Вы очень любезны, — сел, закинул ногу на ногу, осмотрелся. — Да! — вспомнил он. — А что с моими шмотками? Где они? Там же все фирменное. Не пропадут?

— За десять лет они выйдут из моды, — заметил Кокухин.

— Вы думаете? — Нефедов, видимо, впервые осознал, что такое десять лет.

— Наверняка, — заверил Павел Михайлович. — К тому же они окажутся малы. Вам будет под тридцать. Станете взрослым, крупным мужчиной.

— Спасибо, — Нефедов нахмурился. — Тогда пусть отдадут шмотки матери. Продаст, все-таки деньги.

— Думаете, купят?

— С руками оторвут! — заверил Нефедов, развеселившись. — А если еще узнают, чьи шмотки!.. Большие деньги можно выручить.

— Думаете, штанишки в крови дороже стоят?

— Наверняка.

— Не будем торопиться. Сейчас ваши вещи — вещественные доказательства.

Допросы продолжались не один день. Выяснялись самые незначительные детали жизни Нефедова на протяжении последних месяцев. Несколько раз выезжали вместе с ним на пепелище, где он охотно рассказывал, кого, как и чем ударил, что при этом произошло. Всячески давал понять, что ни в коей мере не раскаивается.

— Вам не приходило в голову снять кольцо с Дергачевой, когда вы убили ее? — спросил у Нефедова на допросе Павел Михайлович Кокухин.

— Как же, приходило, — сказал тот. — Но кольцо сидело плотно, а времени не хватало...

— Жалко было?

— Кольцо? Конечно, жалко. Рублей на двести потянуло бы, не меньше. Но у меня тогда еще оставалось золото, да и деньги тоже... Смирился.

— А за что вы ее убили?

— Да она замахнулась на меня. Сначала я не понял, чем именно, ну, а уж когда ударил, то наклонился, посмотрел. Оказалось — алюминиевая ложка.