— Хорошо, — согласился я, и Чейз хлопнул меня по плечу, прежде чем подняться на ноги.

— Ты справишься, Джонни Джеймс, — окликнула меня Роуг, и я заметил ее на пляже, где Фокс и Рик устанавливали зонтик и шезлонг для мисс Мейбл.

Я кивнул ей и улыбнулся Чейзу, после чего выпрыгнул из грузовика и направился по дощатому настилу к Гвану. Он еще не заметил меня, его взгляд был прикован к чайке, которая с самодовольным криком поедала мороженое, вероятно, украденное у малыша.

Я прочистил горло, когда подошел к Гвану, и он оглянулся, а по его лицу расплылась улыбка.

— Джей-Джей, — сказал он с облегчением, словно наполовину ожидал, что я не появлюсь. — Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя Джонни Джеймс? Как тебе удобнее.

— Просто Джей-Джей, — сказал я, сжимая пальцы по бокам, а мой взгляд скользнул к продавцу в «Shake Shack», перед которым был разложен целый ассортимент мороженого. Я прочистил горло, шагнув в том направлении. — Ты хотел бы, эм…

— Рожок или стаканчик? — спросил он. — Я всегда говорю, что мороженое без рожка — это не мороженое. Но если ты любишь стаканчики, тогда…

— Нет, я сторонник рожков, — сказал я, и его улыбка стала еще шире, а затем он кивнул и повел меня туда, пока я рассматривал все разнообразие вкусов и гадал, какой же выберет Гван.

— Мне с двойным шоколадом, — сказал Гван, и, черт возьми, Гван, это был хороший выбор.

— Мне то же самое, — ответил я небрежно, будто мне все равно, хотя если уж есть мороженое, то выбирать надо самое лучшее.

Продавец передал нам мороженое, и Гван достал свой бумажник прежде, чем я успел добраться до своего — и, конечно же, он был на цепочке. Он заплатил прежде, чем я успел возразить, и я был вынужден поблагодарить его. Гребаный Гван. Выпендривался. Выставлял меня дураком. Но это не компенсировало того, что он приходил в мой клуб ночь за ночью, а я обращался с ним как с озабоченным клиентом. Время от времени я направлял свой твердый обнаженный член в его сторону со сцены, чтобы он тоже хорошо провел ночь. Вот благодарность, которую я получил за это.

К черту мою жизнь.

Мы пошли вдоль Мили, и я молча ел свое мороженое, а Гван делал то же самое, любуясь видами, пока мы просто прогуливались.

— Итак, как долго ты работаешь в полиции? — Спросил я, не то чтобы меня это особенно интересовало, но молчание затягивалось, и если уж мне предстояло пройти через всю эту историю со совместным время препровождением, я решил, что мне лучше хотя бы притвориться заинтересованным.

— Я поступил в академию сразу после окончания старшей школы, — сказал он. — Это было все, чем я когда-либо хотел заниматься. Мои родители тоже служат в полиции. Ну или по крайней мере служили.

Отлично. Еще копы.

— Они мертвы? — Спросил я.

— На пенсии, — сказал он. — Они переехали в Кабо несколько лет назад.

— А они… знают обо мне? — Спросил я, чувствуя, как сжимается грудь при мысли о том, насколько глубоким я был секретом в жизни Гвана. Но меня не могла не заинтересовать идея о том, что где-то есть Гвандедушка и Гванбабушка. Не то чтобы я собирался называть их так, конечно. Конечно же, нет. Точно нет, это было бы так же нелепо, как и имя Гван. О боже, они же выбрали для него это имя — что, черт возьми, я должен был об этом думать? Готов поспорить, у них тоже ужасные имена. Типа Краст и Джедвин.

Он посмотрел на меня, нахмурившись. — Нет, не знают.

— Ах, вот оно что, — сухо сказал я, холодно рассмеявшись. — Не смог заставить себя рассказать им о твоем маленьком постыдном недоразумении, да, Гван?

— Дело не в этом, — твердо сказал он. — Это твой выбор, хочешь ли ты, чтобы они знали. Я не отниму у тебя ни одного из этих решений.

— Да что ты? А как же тогда ты лишил меня выбора, какие отношения у нас с тобой будут, когда мы впервые встретились? Как получилось, что ты позволил мне обращаться с тобой как с чертовым клиентом в клубе? — Зашипел я, содрогнувшись от воспоминаний. О боже, воспоминания. Слишком часто я вспоминал, как делал грязные предложения о том, чтобы он оседлал мой член, или о том, чтобы я опустился на колени, чтобы отсосать ему. Однажды я вставил в рот «Тома Коллинза» соломинку в виде члена и сказал, чтобы он пососал ее, как хороший мальчик. Почему он тогда ничего не сказал? Это казалось очень подходящим моментом, чтобы что-то сказать.

Щеки Гвана вспыхнули ярче, и он опустил глаза в землю, когда его охватил стыд. — Я хотел. Очень хотел. Но я думал, что ты скажешь мне уйти, я боялся, что ты не захочешь видеть меня в своей жизни. А мне было так приятно быть ее частью, Джей-Джей. Я никогда не воспринимал весь этот флирт всерьез, это просто твой рабочий образ. И ты проделал такую огромную работу, доведя его до совершенства.

— Не смей делать мне комплимент по поводу того, как хорошо я умею обрабатывать клиентов. Я слишком часто, блядь, тыкал в твою сторону своим голым членом, Гван. Ты знаешь, как мне сейчас чертовски неловко из-за этого?

— Мне п-просто нравилось смотреть твои выступления, — пробормотал он, заикаясь и качая головой, даже его уши порозовели, точно так же, как у меня, когда я волновался. — Ты так прекрасно танцуешь, правда, это дар. И мне плевать на твоего Вилли, Джей-Джей.

— О боже, — я поморщился. — Не называй его так.

— Извини, твой пенис, — поправил себя он.

— Нет, это, блядь, еще хуже. Боже, Гван. — Я отвернулся от него, откусывая огромный кусок от своего мороженого, чтобы попытаться отвлечься, и, думаю, это помогло, потому что у меня замерзли мозги, и все мое лицо исказилось, пока я боролся с этим.