Чёрт. Слова Гранта имели смысл. Травмы были частью жизни. Частью взросления. Он не мог защитить мальчиков от всего. На самом деле не мог. Всё, что мужчина мог сделать, это охранять молодёжь и стараться свести несчастными случаи к минимуму. В конце концов, если обернуть их ватой, в конце концов им будет ещё больнее.

Он не планировал давать детям электроинструменты. Вообще-то, его отец научил Нолана и его братьев пользоваться инструментов в возрасте Коннора. И в процессе обучения их потрепало, но они получили навыки, научились быть независимыми и терпеливыми. За овладение искусством строительства пришлось заплатить порезами и синяками, и даже сломанным пальцем.

В жизни был свой баланс. То, что они взяли детей, напомнило ему об этом.

Это напомнило ему, что нужно позвонить своему собственному отцу — и выразить сердечную благодарность.

Нолан начал есть сэндвич с ветчиной, наслаждаясь острой горчицей… и чем-то ещё. Когда они только сошлись, он спросил Бет, что она шепчет, когда намазывает горчицу. Она очаровательно покраснела, и он совершенно онемел от её ответа.

— Добавляю немного любви.

Её сэндвичи всегда были вкуснее тех, что он готовил сам.

Покончив с последним куском, он понял, что Грант терпеливо ждёт его.

— Что?

— Бет сказала привести тебя домой, когда ты закончишь, и она даст нам печенье — или пирог.

Пирог? Она дала взятку им обоим, не так ли? Хитрая сабочка.

Наблюдая из кухонного окна, Бет улыбнулась, когда оба парня направились обратно в дом. Судя по предвкушению, которое излучали танцующие ноги Гранта, Нолан уже доел свой сэндвич. В ожидании печенья.

— Почему Нолан не пообедал с нами? — Коннор, сидя на кухонном столе, облизывал ложку, покрытую тестом. — Он что, разозлился?

— Нет, детка. — Бет убрала с его лица шелковистые, мягкие волосы. — Он расстроился, потому что ты пострадал.

Коннор изучал повязку на своей руке.

— Как тогда, когда Джермейн ударил меня, и Гранту стало плохо?

У Бет перехватило дыхание при мысли о том, что кто-то мог ударить ребенка. Но, о, она так гордилась Грантом.

— Да, Грант очень похож на Нолана. Они хотят обезопасить нас и расстраиваются, если не могут.

— О. — Коннор поднял глаза, когда дверь во внутренний дворик открылась, и Нолан вошел внутрь вслед за Грантом.

Прежде чем она успела помочь Коннору спуститься, он спрыгнул со стойки, пошатнулся, восстановил равновесие и бросился к Нолану.

— Не расстраивайся. В следующий раз я буду осторожнее. Обещаю.

Громко рассмеявшись, Нолан поднял его на руки и крепко прижал к себе.

— Я ценю твое обещание, дружище. Я тоже буду присматривать за тобой более тщательно.

Сияя от гордости за свой успех, Грант забрал печенье, которое протянула ему Бет.

Нолан указал на спальню мальчиков.

— Часок посидите тихо, ребята. А потом пойдем купаться.

Они побежали в свою комнату, обмениваясь комментариями, кто дольше задержит дыхание.

Улыбаясь, Нолан вошел в кухню. Не говоря ни слова, он прижал Бет спиной к стойке, наклонился к ней и поцеловал, избавляя от беспокойства.

Когда он поднял голову, она положила руку ему на щеку и увидела, что его глаза снова стали ясными.

— Чувствуешь себя лучше.

— Ты маленькая манипулирующая сабочка. Мне следовало бы чаще бить тебя. — Он снова поцеловал ее и пробормотал: — Грант предложил мне пирог. Я так понимаю, ты проиграла наше пари? Узури и Холт не пара?

— Вот именно, черт возьми.

— Ну, черт. Яблоко или вишня? — Он не стал дожидаться ее ответа, проигнорировал ее хихиканье и с целеустремленностью охотника принялся рыскать по кухне в поисках своей добычи.

Несколько минут спустя, после того как он проглотил почти треть яблочного пирога, они расположились в большой комнате, чтобы выпить по второй чашке кофе. Когда Нолан взял газету, которую начал читать ранее, Бет соскользнула с дивана и устроилась у него в ногах, прислонившись к его коленям. Пока он рассеянно гладил ее по волосам и читал новости, она погрузилась в тихое умиротворение.

Он любил ее. И ее тело. И готов был пойти на все, чтобы доказать это. Каким-то образом то, что он сделал в клубе, заглушило уничижительный голос в ее голове, который шептал о ее недостойности. Она снова… нравилась… себе. Чувствовала себя как дома в собственной шкуре.

И Джессика, и Кари позвонили ранее, чтобы поздравить ее с тем, что она дала отпор Алиссе. Ее губы дрогнули. Как неловко. И все же, противостоять сабмиссиву было приятно. На самом деле, она желала Алиссе всего наилучшего… пока та держалась на расстоянии.