Дос-Тев снова повернулся к Меа-Куину.

– Я должен попробовать еще раз. Я сосредоточусь на какой-нибудь подходящей мысли. В предыдущий раз мои мысли были раскрепощены, что позволяло мне свободно воспринимать впечатления и интерпретировать их. Я буду сосредотачиваться на одной мысли и концентрировать свой разум, пока он не познает свои новые возможности и свои новые ограничения.

Меа-Куин решительно возразил.

– Опасность… опасность слишком велика. Лучше попробуйте мои прежние, несколько менее эффективные средства.

– Нет. У нас нет времени. Я должен попробовать, Меа-Куин.

Меа-Куин неохотно протянул шапочку молодому человеку. Дос-Тев слегка внутренне улыбнулся, принимая её.

– Ахурра, Меа-Куин, мы еще посмотрим, реальна или вымышлена эта чудесная ясность ума. Вот уже полтора года я пытаюсь представить схему замечательного оружия, придуманного мною. Если ваша штука поможет сделать мои мысли яснее и продуктивнее – это станет действительно полезным испытанием!

С лицом, выражавшим крайнюю степень сосредоточенности, он вновь натянул шапочку. Почти сразу же его лицо залил румянец, руки побледнели, и он начал тяжело дышать, как во время напряженного бега. Булло шагнул вперед с выражением мучительной тревоги на лице. Он хорошо знал, что ни один Воин не осмелится потревожить представителя класса Тевов, когда он погружён в себя. А уж самого Дос-Тева!.. Но сейчас молодой правитель стоял, слегка покачиваясь, его легкие с трудом втягивали воздух, а лицо его все больше краснело и даже постепенно багровело. Меа-Куин, с тревогой наблюдая за происходящим, заговорил:

– Дос-Тев, вы напрягаетесь сверх всякой меры. Снимите шапку!

Черные глаза Дос-Тева остановились на нем, и плещущаяся в них странная пустота внезапно исчезла, и на её место накатилась потрясающе сильная волна мысли. В тот же миг его красное, налитое кровью лицо прояснилось, и он тяжело сел.

– Да, друг мой, я не должен слишком усердствовать в этом деле. Никогда раньше я не осознавал, чем на самом деле является мысль. Вы изобрели нечто большее, чем просто защиту, вы изобрели мощное оружие, усиливающее наши мысли, концентрирующее их для решения поставленной задачи и превращающее каждую нашу идею в мощную силу, направленную против наших врагов.

– Я сказал, что размышлял об оружии? Клянусь Тором, я размышлял, но никогда не задумывался о его возможностях, а тем более о последней ключевой детали устройства – трубке, позволяющей создавать вибрации с частотой, превышающей все известные ранее. Трубке, вызывающей колебания с частотой, равной частоте молекулярных столкновений внутри материи. Подумайте, Меа-Куин, что означает то, что я собираюсь описать, и ты тоже, Булло, подумай. Это веерообразный луч, распространяющийся с эффективной силой, возможно, на 100 миль. Это луч анархии, полной энтропии. Он разрушает организованность, приводя к тому, что упорядоченное движение самого мощного корабля, когда-либо построенного для перевозки людей, внезапно превратится в простую анархию беспорядочного молекулярного движения. Что эквивалентно удару о твёрдое тело. Упорядоченное движение сквозь него невозможно. Возможна лишь беспорядочная диффузия газов. Любое упорядоченное движение сквозь него создает поле, увеличивающее энергию за счет кинетической энергии кристаллических структур. В случае с жидкостями – они не кристаллические, а имеют молекулярную структуру, и уже эта структура воздействует на поле. Только вещества, не связанные молекулярными узами, другими словами, газы, могут свободно перемещаться сквозь луч.

– Да, а что с импульсом? – с сомнением спросил Меа-Куин. – Энергию вы учли, но не импульс.

В глазах Дос-Тева вспыхнул огонек новой мысли. Его голос стал бесцветным.

– Я не смог бы ответить вам, Меа-Куин, на этот вопрос, если бы ваше устройство не позволяло полностью сконцентрироваться. Вспомните формулы волновой механики материи и вспомните, что и импульс, и кинетическая энергия могут быть сведены к формулам, описывающим характеристики некоего волнового движения или колебания, которое ещё не было изучено. Я твердо верю, что луч каким-то образом высвобождает импульс в виде таинственного колебания. Затем оно равномерно распределится по всему окружающему пространству. А все окружающие тела поглощают его. Помните, Меа-Куин, что, когда Тур Менте сформулировал свои три закона движения и заявил, что действие и противодействие равны и противоположны, он не имел представления ни о действии на расстоянии, ни о пространстве в том виде, в каком мы его знаем. Если бы он мог увидеть, как огромный космический лайнер заходит в огромные доки Тироо Лании, наблюдать за тем, как огромная махина пролетает в свободном падении 100 футов, не используя посадочных ракет, а затем плавно и безопасно приземляется, мягко, как пушинка, он, несомненно, тщетно искал бы силу противодействия, не подозревая, что это противодействие рождается в магнитном поле гигантских замедляющих магнитов. Там нет видимой передачи импульса. Магниты не движутся ни в малейшей степени. Пространство передает им импульс, и они растворяют его в бесконечно большем импульсе Лемниса. Вот совершенно новый метод передачи импульса.

Меа-Куин посмотрел на Дос-Тева с выражением полного благоговения.

– И это вы были моим учеником! Айхуу… теперь ученик – это учитель, а учитель учится у ученика! – негромко процитировал он. – Молю Тора, чтобы вы оказались правы. В любом случае, мы должны попробовать. Вы говорите, что можете изготовить такое устройство?

– Нет, я говорю, что «верю, что смогу», – улыбнулся Дос-Тев. – С помощью Булло.

– А в…

Меа-Куин резко остановился и потянулся к одному из поручней, закреплённых на корабельной стене, потому что весь корабль внезапно подкинуло вверх и начало переворачивать.

– Клянусь Тором… – выдохнул он.

Затем аппарат весом в тысячи тонн принялся вращаться вокруг своей оси, как якорь электродвигателя, и постепенно начал нагреваться. Он вращался все быстрее и быстрее, а по всему кораблю раздавался грохот падающих предметов. Только что Меа-Куин повис на руках под потолком, а в следующее мгновение он уже лежал на животе, прижатый к полу все возрастающим весом. Все быстрее и быстрее, в то время, как металлические стены становились все теплее. Куски металла, стилус, нож, маленький геологический молоток – всё это становилось смертоносным оружием, обладающим индивидуальной волей, летающим по воздуху, вращаясь с ужасающей скоростью.

В считанные секунды люди оказались прижаты к вращающимся стенам корабля быстро нарастающей центробежной силой, вскоре превысившей нормальную силу тяжести Лемниса, а затем удвоившейся. Дос-Тев разжал обхватившие поручень пальцы и торопливо пополз по бешено вращающемуся кораблю, с трудом преодолевая быстро растущее ускорение. Металлические стены становились все горячее на ощупь, и пот струился по его худому лицу.

– Слава Богу, я тренировался в тарелке.

Его руки едва могли выдержать его вес, и напряжение от этих усилий заставляло могучие мышцы плеч бугриться под туникой.