И я ничего не могла с собой поделать, когда мои мысли вернулись к ужину, который мы разделили накануне.

Чёрт, казалось, это произошло целую вечность назад.

— Не всеми вампирами движет голод, — сказала я, пока мы ели.

— Мне не следовало этого говорить, — признался он.

— Это была правда, не так ли? Вот как ты относишься к вампирам. Многие люди так относятся к вампирам. В какой-то мере нами движет голод. Это раздражает и нас, не только тебя.

Его губы искривились.

— Ты меня не раздражаешь.

— Ну, ты меня раздражаешь. — слова прозвучали полусерьезно. Он был занозой в моей заднице, но тем не менее мне нравился. Не только физически, но и как человек. Это чёртово доминирование приведет к моей смерти.

— Лгунья. — он откусил большой кусок от своего стейка.

Я откусила кусочек от своего.

— Я должен был понять, что в паре со мной будет не человек, — сказал Мэдд, взяв свой стакан с водой и сделав глоток. Мой взгляд задержался на его адамовом яблоке, которое качнулось. — Это было бы дерьмовое шоу.

— Ты бы в одно мгновение уничтожил её своими благими намерениями, — согласилась я.

— По крайней мере, ты понимаешь, что это благие намерения.

— Она, наверное, испугалась бы тебя. Ты рычишь сильнее всех, кого я когда-либо встречала. Ты, по крайней мере, так же движим своим волком, как любой вампир — своим голодом.

Он усмехнулся.

— Вероятно, даже больше.

Мы оба ели в спокойной тишине в течение нескольких минут, прежде чем Мэдд наконец сказал:

— Тобой движет не голод. Мне не следовало этого говорить.

— Вообще-то, да. Просто это больная тема. — я откусила очередной кусок от своего стейка.

— Есть хорошие и плохие вампиры, как и любые другие сверхъестественные существа. Я не хотел сказать, что их нет.

— Всё в порядке. У вампиров плохая репутация, но в некоторых случаях она заслуженна. Я привыкла быть «плохим парнем», когда меня не используют.

— Ты не «плохой парень», ты попала в дерьмовую ситуацию. Это другое дело.

— Ты меня не знаешь, — прямо сказала я. — Может, я попросила сделать себя кровавым волком?

Его глаза сузились.

— Я знаю, как происходит процесс, Лав. Это не секрет для тех из нас, кто живет достаточно долго.

— И как же? — возразила я, не веря ему.

Он отложил свою тарелку.

— Они удочеряют осиротевших человеческих девочек в возрасте от восьми до десяти лет, как будто они добрые души, которые не хотят, чтобы маленькие существа страдали. Собирают всех девочек в группы, а повара кормят их строго регламентированной едой. Врачи посещают их ежемесячно и проводят анализ крови, чтобы убедиться, что все они здоровы настолько, насколько это возможно. Они соблюдают строгий режим физических упражнений, но не настолько жестокий, чтобы задержать половое созревание.

С каждым его словом мой желудок сжимался всё сильнее.

И моё тело тоже.

— Когда гормоны девочек начинают меняться в период полового созревания, их заставляют проглотить большое количество вампирской крови. Затем вводят яд оборотня. Первая смена для молодых девушек гораздо болезненнее, чем для взрослых женщин, которых взяли в пару.

Ужасы прошлого замелькали в моей голове, пока он продолжал говорить.

Каждый прожитый миг — каждая проведённая в агонии минута.

Но Мэдд не останавливался.

— Меньше половины девушек переживут это даже без дальнейшего вмешательства, но вампирские ублюдки вмешиваются и дальше. Пока девушки переживают долгую, травмирующую смену, они медленно высасывают их кровь. Затем наблюдают, как останавливаются их сердца. Большинство из них так и не запускаются, но в некоторых случаях это происходит. Сердца останавливаются, и они завершают превращение в вампира. Их тела заканчивают превращение, и они также становятся волками. Они…

— Остановись. — слова прозвучали резко.

Мои руки сильно дрожали.

Мои эмоции становились всё более бурными, их было трудно сдерживать, и даже спящая волчица выражала во мне недовольство.

Он взял меня за руку, и я держалась за него изо всех сил, хотя какая-то часть хотела взбеситься.

Большей частью мне хотелось просто плакать.

— Ты не просила быть кровавым волком, Лав. Никто не просит. Ты сделала всё возможное, чтобы справиться с тем дерьмом, в которое тебя втянули, потому что выжила. Я едва знаю тебя, а ты уже самый сильный человек, которого я когда-либо встречал.