— Нож есть?

Она неохотно вытащила клинок. Гарда в форме змеи, рубины вместо глаз.

Якоб осмотрел его с одобрением, которого ей самой никогда не доставалось.

— Годится для принцессы.

— Герцог Михаил подарил. В таверне. — И все, что она сделала это бросила его. Ползая в грязи и умоляя о жизни.

— Умеешь им пользоваться?

Алекс нахмурилась. — Если кого-то сильно невзлюблю — воткну в ублюдка.

— Острым концом вперед. — Якоб коснулся лезвия. — Делала так раньше?

— Дралась пару раз. — Она облизала губы. — Чаще проигрывала.

— Я дрался много. Иногда побеждал. Поверь: бой — всегда азарт. — Якоб шагнул ближе, его тень накрыла ее. — Ты мала, слаба и неопытна. Шансов против сильного — ноль.

— Если это подбадривание, то тебе явно не хватает практики.

— Так сделай бой нечестным. Хитрость и внезапность — твое оружие. И отсутствие жалости. Покажи, как держишь клинок.

Она видела ножевые драки в трущобах. Сжала рукоять, палец на гарде, присела, выставила клинок, взмахнула, оскалившись с шипением, больше похожим на жалобу змеи.

Якоб остался невозмутим.

— Очень...

— Не смей сказать «крысино».

—...яростно. Но для тебя... — Он развернул ее руку, прижав лезвие к внутренней стороне предплечья. — Пусть узнают о ноже, только когда он в их кишках. Сгорбись, дрожи. Умеешь плакать?

Слезы дались легко. Она и так была на грани.

— Хорошо. Умоляй о своей жалкой жизни.

— Не впервые. — И даже не в десятый.

— Используй, что есть. Заставь их расслабиться, подмани ближе. Бей со всей яростью. Она есть у всех.

— Думаю, найду немного.

— Ладно. — Он ткнул в свое тело, как мясник в тушу. — Пах, живот, горло. И не останавливайся на одном. Люди дерутся даже со смертельными ранами.

— Видела такое, во что не поверишь.

— Колоти, пока не убедишься, что мертв. — Якоб неловко хлопнул ее по плечу. — Брат Диас! Ты топором махать умеешь?

Бальтазар все бубнил список:

—...аптекарские весы, алхимические ложки, куб, горелку, свежую белладонну, не эту сушеную дрянь... Вы не знаете недавно умерших близнецов?

Все обернулись.

— Если вы там, а я тут, нужен способ связи. Или просто орать через улицу?

Марангон почесал щетину:

— Брат и сестра Визинети. Он умер два месяца назад, она — на прошлой неделе. Кажется, близнецы.

— Отлично, — оживился Бальтазар. — Добавьте их в список.

Разница между истинным магом и простым колдуном, само собой, в надлежащем снаряжении.

Магические круги были выверены циркулем и штангенциркулем, прикреплены к покореженному полу серебряными шурупами, отлитыми в полночь. Изыск, которого Бальтазар никак не ожидал от бандита. Настоящие мирровые свечи из Эритреи стояли на семи станциях, а сам он наполовину завершил начертание небесных стихов вокруг них на пуническом и древнегреческом. Он всегда требовал только лучшего.

Его восторг от серьезного мистического предприятия после месяцев банальности был огромен. Он орудовал шилом и молотком, выводил символы, погружаясь в детали. Он обожал руны. Руны никогда не разочаровывали, не пререкались и не сыпали едкими замечаниями, выхолащивая последние крупицы достоинства.

Это, конечно, не его личная лаборатория, но учитывая сроки, условия и жалких спутников, результат впечатлял. Последние месяцы были испытанием, но Бальтазар добыл все необходимое.

Все, чтобы проникнуть в дом иллюзиониста.

И все, чтобы разорвать папские оковы.

От этой мысли его затрясло, и он сглотнул горький комок. Чтобы унять бурлящий желудок, он переключился на текущую задачу: помочь сброду уродов украсть неведомый предмет из зачарованного дома для криминального авторитета, захватившего монастырь, дабы добраться до Трои и посадить на трон уличную попрошайку. Вот и вся «священная миссия».

Он взглянул на марионетку — так называемую принцессу Алексию Пиродженнетос. Та, прикусив губу, выводила буквы на клочке бумаги, щека в чернилах. Брат Диас наблюдал с идиотской улыбкой родителя, восхищенного посредственностью. Неудивительно, что он не ведал о планах Бальтазара. Остальные тоже слепы. Как они вздрогнут, когда...

На этот раз он срыгнул желчью. Барон Рикард поднял глаза от книги с привычной усмешкой, будто знал шутку, которую остальные раскусят позже. Возможно, он единственный догадывался о замыслах Бальтазара. Но молчал, страхуя ставки. Надеялся перенять метод, когда оковы падут...

Бальтазар сглотнул кислоту и вновь пересилил мысли о свободе. Алексия на троне, Троя в объятиях Церкви, эльфы бегут на восток, Ее Святейшество хлопает в ладоши...

— Я полный ноль в этом! — выругалась Алекс, скомкав бумагу.