Он плавным жестом указал на кресло, сам опускаясь в противоположное. Полированный орех мебели мягко скрипнул под его тяжестью.

— Признаться, я не ожидал от Катерины такого решительного поступка, — задумчиво произнёс граф, поправляя перстень на пальце. — Естественно, переживал не зная, как ты воспримешь эту новость. Но, слава Богу, всё устроилось наилучшим образом. Катерина объяснила тебе причину моего холодного приёма?

— Да, Дмитрий Борисович, — кивнул я, — но не понимаю, к чему вся эта комедия?

Граф тяжело вздохнул, его взгляд стал отстранённым.

— Причины… Они не касаются тебя напрямую, Пётр. Видишь ли, в своё время мне пришлось покинуть коллегию Министерства иностранных дел. Я был и остаюсь противником сближения с Австрией, как и с любыми другими державами в ущерб интересам России.

Он резко встал, подошёл к окну.

— Нынешний министр, граф Нессельроде, ярый сторонник австрийской партии. Благоволит пруссакам, англичанам… кому угодно, только не России. Раньше я мог противостоять этой политике, но теперь… — граф развёл руками, — наша дипломатия всё явнее склоняется в сторону интересов Вены и Лондона. А эта невнятная позиция по американским делам. Его безоглядное поклонение и почитание Миттерниха становится просто смешным, если бы не выходило боком для нас.

Внезапно осекшись, Васильев с виноватой улыбкой повернулся ко мне.

— Прости, Пётр, утомил тебя стариковскими жалобами. Впрочем, к делу, вы можете переехать ко мне. Весь дом, кроме кабинета, к вашим услугам.

— Благодарю за предложение, Дмитрий Борисович, — осторожно ответил я, — но князь Андрей настоятельно просил нас не оставлять Мару. Беременность даётся ей нелегко, и поддержка Кати с Адой для неё важна. Да и я… — слегка смутился, — не могу без них.

Граф усмехнулся, его глаза лукаво блеснули.

— Что ж, придется мне еще немного изображать сердитого старика. Ну-ка, расскажи, как обстоят дела на Кавказе?

Я замер на мгновение, неожиданно ощутив непреодолимое желание открыть графу свои замыслы насчет Хайбуллы… Но прежде чем я успел заговорить, Васильев продолжил.

Кстати, тебе известно о представлении к ордену Святой Анны второй степени? — Он сделал театральную паузу, затем вдруг хлопнул себя по лбу. — Ах, да я же еще не поздравил тебя с производством в подполковники! — Его взгляд скользнул по моим новым эполетам. Граф многозначительно поднял бровь. — Скоро, видимо, придется обращаться к тебе «ваше превосходительство».

В его голосе звучала теплая ирония, но в глазах я прочитал искреннее одобрение.

После долгого колебания я всё же решился открыться графу. Предчувствие подсказывало, что вскоре мне предстоит серьёзный разговор с Бенкендорфом, и к нему нужно было подготовиться со всей тщательностью.

— Дмитрий Борисович, — начал я, тщательно подбирая слова, — позвольте попросить у вас совета как у человека, прекрасно разбирающегося в кавказских делах и всех политических тонкостях, касающихся не только Турции, но и наших внутренних раскладов.

Граф, слегка поерзав в кресле, принял более удобную позу, всем видом показывая готовность внимать. Его проницательный взгляд заставил меня собраться с мыслями.

Я начал свой рассказ с самого начала, с операции по ликвидации Хайбулы. По мере моего повествования выражение лица графа менялось от любопытства к неподдельному удивлению, а когда я закончил, в его глазах читалось уже откровенное уважение, которое он даже не пытался скрыть.

Закрыв глаза, Васильев погрузился в долгое раздумье. Я сидел тихо, боясь нарушить ход его мыслей, лишь изредка поглядывая на тени, играющие на его морщинистом лбу. Тиканье маятниковых часов в углу кабинета подчёркивало напряжённую тишину.

— Что я могу сказать, Пётр Алексеевич. — прервал молчание граф. — Если у вас получиться совершить задуманное вами, то я даже не могу представить всю меру благодарности его императорского величества. А если у тебя не получится, Пётр?

Хайбула нарушит все договорённости и станет вести свою игру?

— В этом случае мы просто будем наблюдать как он и Абдулах-амин будут бороться за право быть правителем единого государства, которое невозможно построить на Кавказе. Но так как они об этом не знают, то резаться будут жестоко.

— Ну что ж, молодой человек, — граф медленно захлопал в ладоши, — могу только поаплодировать вашей смекалке и уму. А теперь расскажите, как именно вы планируете помочь Хайбуле построить его ханство?

Я изложил своё видение решения кавказского вопроса. Граф, склонив голову набок, внимательно слушал, лишь изредка прерывая меня уточняющими вопросами. Порой он одобрительно кивал, предлагая дельные дополнения, а иногда, резко опровергал мои доводы, разбивая их в пух и прах железной логикой государственного мышления.