В Семеновке я застал есаула Дорожного. Командир полка наконец то получил долгожданный отпуск за два года службы и вместе с нашими жёнами отбыл в Москву.

— Жена… до сих пор не осознал полностью этот факт. Когда вошел в свой дом, почувствовал пустоту и отсутствие чего-то важного и необходимого. Всё знакомо, но лишено души. Аслан, занятый хозяйственными делами, только подчёркивал это состояние. Сейчас, в эту минуту, осознал, как много значат в моей жизни Катерина и Ада. В штабе сидели урядник Бедовый, начальник канцелярии сотни и Сашка, малой, тот самый, сын Марфы. Шестнадцатилетний юноша. Поступить на службу он пока не мог, но обучившийся грамоте и обладая более разборчивым почерком, был принят вольнонаёмным писарем. Частично обмундирован и получал зарплату.

— Здравия, командир. — Встали Саня и Малой.

— Сделали исправленные формуляры?

— Так точно, господин есаул, чуток осталось. — Звонким голосом доложил Малой.

— Да тише ты, не на плацу, оглушил совсем. Пластунку гвоздём прибил что ли, как она не падает. — Ни как не мог понять я, каким образом она держится на голове Малого. Он виновато поправил головной убор, зная моё отрицательное отношение к перегибам.

— Старшина! — увидел я Егора Лукича. — Задержись, сейчас пойдем ко мне.

Дома я выложил на столик пачки с ассигнациями и пояса с монетами.

— Вот скажи мне, Пётр Алексеевич, ну как ты умудряешься деньгу из ниоткуда доставать.— Счастливый Егор Лукич смотрел то на меня, то на деньги разложенные на столике.

— Кто ищет, тот всегда найдёт. Ты с добром к людям и воздастся тебе со сторицей. Но это не про тебя, Егор Лукич.

— Эт почему не про меня? — нахмурился старшина.

— Потому что, Егор Лукич, старшина, отдающий что-либо с добрым лицом, это нонсенс.

— Чего, чего???

— Нонсенс — пояснил я — это смешная глупость., нелепость.

Было смешно наблюдать за озадаченным Егором Лукичом, но я сдержался, поджав губы, и сохранил серьёзное лицо.

— Ты ж, командир, целый есаул, а так не хорошо людей смущаешь. Обозвал небось, не хорошим словом.

" Нонсенс'- это латинское слово. Означает нет смысла. Когда будешь что-нибудь выдавать, с доброй улыбкой, обязательно позови меня. Хочу посмотреть на этого счастливца.

Старшина подумал о своём и махнул рукой.

— За жен своих не беспокойтесь. В дорогу собрали, с толком. В сопровождение снарядили пять казаков. Люди надежные и умелые, мы с Анисимом сами отбирали. Князь деньг дал, чтобы их приодели. Пошили новую форму, полковую. Старшим у них Савелий Берёзкин. Надёжный казак, с нами служил.

— Вот за это тебе огромная моя благодарность, отец родной лучше не сделает. — искренне поблагодарил я, Егора Лукича.

— Да чего уж там, свои люди. С ними ещё братишка Мары, Миша поехал. Мара сказывала в кадетку определять его будут, а потом в военное училище.

— Всё таки решился ходжи Али принимать подданство. –с удовлетворением подумал я.

Собрал своих ближников и Халида, приказал готовиться к длительному рейду. Осмотрел десяток лучших стрелков, которые изначально готовились к этой операции. Сказал им, что операция опасная и если кто-то не готов, может отказаться. Никто не отказался.

План был таков. Мой отряд пятнадцать человек конно с тремя вьючными лошадьми, одетые в разномастные старые черкески добираемся до селения Анди, в предгорьях Дагестана. У родственника Халида оставляем лошадей и дальше пешком добираемся до планируемого места засады и дожидаемся Хайбулу, который должен проехать по этой дороге где живет его вторая жена из местных аварок. Зимовать он обычно уходит в Турцию или в каком-то горном селении. Искать его методом тыка глупо. Два дня на переход, неделя в засаде и два дня обратно, с запасом пятнадцать дней ориентировочно. Вся операция построена на удачу. Серьёзной разведывательной сети практически нет. Шувалов только начал плести эту сеть. Всё готово, придется рисковать и надеяться на мою удачу.

Шестиместная карета подъехала к очередной почтовой станции. Несмотря на то, что ехали не торопясь, всё равно за три недели преодолели две трети пути. Измученные тряской и духотой Катя, Ада и Мара мечтали только о том, чтобы смыть дорожную грязь и немного отдохнуть. Станция большая, в небольшом городке. Соловьев не возражал, он тоже устал ехать верхом. Лишь только Мишэ с таким любопытством смотрел на всё, что было вокруг, оставалось только удивляться его активности. Для него, не видевшего ничего кроме родного селения и других подобных, новый мир не переставал удивлять новыми открытиями. Все ехали в черкесских одеждах. Катя решила переодеться в платье только в Москве. Савелий Берёзкин, старший сопровождения, отдавал распоряжения казакам. Соловьёв отправился хлопотать о комнатах и возможности помыться всем в бане. Подполковник, на ушко, шепнул станционному смотрителю, кто желает помыться и все вопросы и недовольства отпали. Баня уже топится, комнаты уже убираются и ужин через час будет готов, суета подкреплённая бумажкой определённого цвета ещё более усилилась. Доброе слово и денежка малая, творят чудеса. На следующий день, который посвятили отдыху. К полудню поднялась такая суета, что казалось, началась война. Станционный смотритель смущённый и возбуждённый пришёл к Соловьёву.

— Господин подполковник, возникли чрезвычайные обстоятельства. Вам придётся освободить один номер. Проездом, у нас, остановиться очень важная персона. Не могли бы вы попросить ваших дам освободить комнату?

— С какой стати? И не подумаю. — возмутился подполковник.

— Да, но…– совсем смутился смотритель. — Прошу вас спуститься в залу.

— Внизу стоял грозный жандармский штабс-капитан. Увидев Соловьёва он холодно, вежливо потребовал.

— Господин подполковник, вам необходимо освободить самую большую комнату. Сегодня в ней остановится важная персона. Прошу вас не препятствовать и не возражать, а просто выполнить моё требование.