— Нет, господин подполковник. Командир отдельной пластунской сотни Иванов Пётр Алексеевич. — сказал я присаживаясь на бурку, которую положил Аслан.

— А что это за мазь, которую вы наложили на рану? Уж больно она… пахучая.- поморщился Мангер.

— Это новейшая моя разработка, поверьте она творит чудеса, опробована на многих раненых, результаты превосходные. У меня её не так много, но для вас не жалко.

Нужно убедить больного, что на него используется эксклюзивное лекарство.

— Подпоручик, как ваша рука?

— Благодарю вас, господин есаул, все благополучно, болит конечно, но вполне терпимо. Удивлен, признаться, вашему умению в лекарском деле. Думается в деле лечения раненых вы бы принесли не меньше пользы.

— Хотите сказать, что командую я много хуже.- рассмеялся я.

— Нет, что вы, я не это имел в виду. Только благодаря вашим умелым действиям мы остались живы. А услышав сколько вы побили турков, мы с господином подполковником до сих пор пребываем в замешательстве.

— Да, господин есаул не могли бы вы рассказать мне, как всё происходило. Мы были так неожиданно атакованы противником, что не смогли организовать достойный отпор. Люди не обучены.- с досадой вздохнул Мангер и поморщился от приступа боли. Коротко рассказал о вчерашнем бое и о подготовке крепости к обороне. Сделал перевязку и дал рекомендации ефрейтору.

— Простите, господа, совершу осмотр раненых и вернусь к вам.

— Интересный человек, этот есаул. Много слышал о его сотне, но встречаться не довелось.- произнес Мангер, когда есаул отошёл к месту под навесом и стал перевязывать раненых.

— Да, Генадий Карлович. Очень много слухов ходит о нем. Один только приказ о его изгнании из армии, с позором чего стоит, а он спокойно продолжает службу.

— А что это за форма на нем и его казаках?

— Мне сказали, что это полевая форма. Надо признать очень удобная и приспособленная для боя и жизни в походных условиях. А полевая кухня, эти фургоны, про оружие говорить не буду. Мне хорунжий Лермонтов позволил осмотреть его ружьё и пистолет. Если они соответствуют тому, что о них рассказал хорунжий, нам останется только мечтать о таком.

— А откуда у них такое оружие и снаряжение, подпоручик?

— Доподлинно мне не известно, господин подполковник. Со слов Лермонтова, есаул изначально, вооружал и оснащал сотню на свои средства.

— Он что, так богат?

— Я не знаю господин подполковник, это только слухи. Как на самом деле обстоят дела, неизвестно. Говорят, сам генерал Галлер благоволит есаулу, отряд, которым командовал его племянник, выстоял благодаря ему. Племянник его погиб при том деле. Много, что говорят о них. Мне хорунжий Лермонтов рассказывал, да и то, он многого не знает, так, как сам недавно поступил на службу в сотню. А изгнание с позором из армии, связанно с дуэлью есаула с графом Вержановским из Преображенского полка. Подробности он не знает, но никогда не поверит в то, что есаул мог поступить подло. Если посмотреть на сотню, в которой он служит, не верится в то, что она прошла трех месячную подготовку и состоит из новичков. Только сотник и унтера из старослужащих. Дисциплина на высочайшем уровне. Сотником у них, князь Долгорукий Андрей Владимирович.

— Да вы что? — удивился Мангер.

— Да, господин подполковник, я сам удивился когда, узнал. Говорят он сам подал прошение о переводе его из гвардии обратно в сотню. Государь лично разрешил ему.

Мангер сидел ошеломленный услышанными слухами и ему очень хотелось пообщаться с этим странным есаулом.

Вечером вернулся проводник с солдатами и старшина второй сотни Пузанов с двумя бойцами. Все были в подавленном настроении. Старшина привёз три, пятидесяти литровых бочонка молодого вина.

— Помянул погибших, ну зверьё, командир, нелюди.- сказал он, когда я учуял легкий винный дух.

— Ладно, организуйте выдачу по чарке вина всем, особенно раненым, им можно по полторы.

— Слушаюсь, командир.

Поздно вечером работы по укреплению обороны крепости остановились. На места отсутствующей стены появился вал высотою в два метра, сложенный из камня собранного по всей территории крепости, и земли, выкопанной из рва, аккуратно уложенной поверх вала. Солдаты гарнизона, работающие вместе с казаками, с завистью смотрели на стальные лопаты сравнимые со средними пехотными и малые сапёрные. Молодой солдат, которому дали попробовать, не переставал восхищаться.

— Ты глянь, дядька Гаврила, землю режет как масло. Это ж надо такое, работа в радость и не тяжко совсем.

Молодой казак, из пластунов, давший свою лопату, молча, слушая солдата.

— А чего ты хотел, эт казаки, у них всё своё. Кто ж для себя дерьмо будет делать.- сказал седоусый солдат дымя самодельной трубкой. — Глянь на кухни ихние, а кулеш какой — закатил он глаза старый солдат.

— Так не у всех казаков такое, токмо у нас в сотне. Всё наш командир, приспособы всякие для облегчения нашей службы делает. Не сам конечно, на то другие мастера есть, но думки его.