— Это начальник недавно созданного штаба по борьбе со служебными преступлениями, — уверенно соврал я. — Внутренние расследования, слыхали? Хотя вряд ли, структура закрытая и трепаться о ней не принято. Так вот…

— Да ты кого нае**ть решил, сосунок! — перебил он.

— Так вот! — повысил голос и я. — Не мне вам объяснять, что все ваши отказы в возбуждении, фабрикация дел, выгораживание вашего протеже, нездоровые финансовые отношения с гражданкой Цесаревич и всё, чем вы тут занимаетесь, уже попало в поле зрения полковника Сёмушкина.

У Захара Игнатьевича на мгновение отвисла челюсть, но он быстро пришёл в себя. Молодец, прожжённый судак.

— Ты что мне втираешь! — заорал он и сопроводил это такой замысловатой лингвистической конструкцией, что у неподготовленного человека могли завянуть не только уши.

Разумеется, Сёмушкину было глубоко плевать на криминальные делишки какого-то капитана, у него свои проекты, как я понял, оказались под угрозой. Но я пока для него был важной фигурой, поэтому сидеть в карцерах районного отделения мне никто бы не позволил. Нужно было брать за жабры Весёлкина, поэтому интересы Захара Сапрыкина отодвигались на самое последнее место.

В это время зазвонил телефон.

— Сапрыкин! — рявкнул разгорячённый капитан и осёкся.

О! Ну, вот и Сёмушкин, стало быть, нарисовался. Жаль, что наверняка звонит не сам. Его фамилия сейчас смогла бы произвести определённый эффект. Капитан завис и долгое время молча слушал.

— Так как же… — неуверенно пробормотал он. — Он ведь злостно избил… Что?

Он покраснел и бросил на меня взгляд полный ярости и гнева. А в трубке, между тем, продолжал звучать резкий недовольный голос.

— Так точно, — кивнул Захар. — Да, товарищ генерал, всё понял…

Раздались громкие звуки отбоя, слышные даже с моего места.

— Начальник Сёмушкина? — участливо уточнил я.

— Начальник ГУВД Мосгорисполкома, — недовольно посмотрел он на меня.

О! Ставочки повышаются, однако.

— Пока тебя не тронут, — кивнул я. — Но смотри, Захар Игнатьевич. Заканчивай выгораживать этого га**она! Ты меня понял? Распаковывай дела, отзывай отказы, передавай в прокуратуру и всё такое. Пока не поздно. Ясно тебе?

Он тяжело сглотнул, но ничего не ответил. В дверь постучали. В щель заглянула голова сержанта, приходившего за мной в общагу.

— Товарищ капитан, тут…

— Пусть заходит! — махнул рукой Сапрыкин.

Дверь тут же распахнулась и на пороге появился майор в лётной форме.

— Товарищ капитан, вам должен был позвонить товарищ Самохвалов…

— Да-да, — кивнул Захар. — Пожалуйста, вот ваш Стрелец. Мы его на беседу приглашали.

— Ну тогда…

Я шагнул в сторону двери и капитан рассеянно проводил меня взглядом. Он ничего не сказал, пытаясь, видимо, связать воедино информацию и события, произошедшие здесь.

— Ну что, Стрелец, — хмыкнул майор, когда мы вышли из отделения. — Я так понимаю, бесят тебя гражданские после командировки?

— Не все, товарищ майор, — пожал я плечами. — Только откровенные мерзавцы.

— Ничего, — хлопнул он меня по плечу. — Это пройдёт. Главное, не давай волю чувствам, и всё будет нормально. Садись в машину.

Рядом стояла чёрная «Волга». Не дожидаясь, пока я сяду, он уселся на переднее сиденье. На конвой это походило меньше всего.

— А мы далеко едем, товарищ майор? — спросил я.

— В Генштаб, куда же ещё.

Я нахмурился.

Мы прибыли в Колымажный переулок. Проехали через КПП, несколько минут подождали, и двинули дальше. Потом шли по коридорам и наконец остановились перед кабинетом без таблички. На нём был только номер. Сто три.

Майор трижды коротко стукнул в дверь, секунду подождал и нажал на ручку.

— Разрешите, товарищ генерал-майор.

— Входи-входи. Привёз?

— Так точно.

Мы вошли. В небольшом кабинете, отделанном деревянными панелями, стоял чистый рабочий стол. На нём лежала только пара листов бумаги, исписанных рукописным текстом. А ещё — лампа, несколько телефонов и письменный прибор. За столом сидел крупный генерал, а за приставным столом — мужчина лет пятидесяти в штатском.

Они оба внимательно смотрели на меня.

— Разрешите идти, товарищ генерал-майор? — отчеканил доставивший меня майор.

— Иди, Миша, — кивнул генерал. — Я позвоню, когда закончим.

Ему было лет сорок пять, лицо он имел крупное, красное, мясистое, а глаза казались колючими и внимательными.

— Ну, — кивнул он, когда майор вышел, — садись, Стрелец.

Это был генерал Рахманов. Конечно, я его сразу узнал. Когда я пришёл в Управление, он уже его возглавлял. Сейчас ещё нет, ещё не пришло время. Теперешняя его должность мне была неизвестна. То, что передо мной Рахманов, совершенно чётко обозначало, где именно я находился.