С мыслями о стоптанных сапогах он пришёл к Рестаму. Солнце было уже высоко, но до полудня ещё было много времени. В такой час хозяин, как и предполагал Ниов, копошился в лавке. Дома порхала Ретиллия. Хозяйку лучше неё трудно было представить: казалось, что под её легкими руками тарелки и ложки моют себя сами, огонь разжигает сам себя, а сырые булочки сами прыгают на противень, который тут же расторопно отправляется в печь.

Авит тем временем сидел за столом, а перед ним в одному ему ведомом порядке были разложены пергаменты, бумаги и рукописные книжки. Разумеется, первое, чем занялся Ниов, был второй за сегодняшнее утро завтрак. Едва успев поздороваться, он получил от щебечущей хозяйки приглашение за стол. Радость Авита от встречи с потерявшимся на несколько дней Ниовом сменилась недовольством и ворчанием: Ретиллия требовательно заставила его подвинуть книжки и стала заставлять освободившееся пространство яствами.

Пока еда прыгала на стол под чутким руководством хозяйки, Авит поведал Ниову новости. Благосклонно настроенный Талем натаскал сюда книжек из библиотеки, чтобы юноша штудировал историю Кронграда и уделов. А тот и рад был! Истар, как только выдавалась возможность, стрелой летел к сыну, а Алестр падал ему на хвост. Йорег хотел переселить отца на недорогой постоялый двор, но не оставлять же Алестра — придётся платить и за него, чем усложнялись поиски жилья. Всё это Ниов узнал, вернувшись в дом Рестама. Йорег не делился с Ниовом всеми этими планами, хотя все эти дни был возле него — стало немножко обидно. А Авит и сам очень рассчитывал на то, что в казармах найдётся место для ещё одного рьяного защитника Родины. С видом верного сторожевого пса Авит прибавил:

— А еще Талем мне намекнул, что для меня уже есть первое задание!

— Ты ж еще не солдат, какое тебе задание, юнец?

— Ну, наверное, по итогам дела меня и примут.

— Это как? — Ниов усмехнулся, — Если выживешь, стало быть, примут? А если нет, куда подашься? — и он добродушно расхохотался. Авит не обиделся, но резко переменил тему.

— А ты знаешь, что о тебе уже вовсю в солдатских кругах судачат? Я за последние пару дней слышал версий с десяток о том, кто ты таков! — он сбавил тон и заговорщицки спросил, — Ты скажи мне лучше, какая она?

— Кто?

— Ну, она. Дочь владыки.

— Ты уже знаешь, что мы виделись? Слухи тут бегают быстрее, чем я хромаю по улице, что поделать!

— Так расскажешь? Ты вспомнил её?

Ниов тяжело и шумно вздохнул.

— Нет, Авит. Я не вспомнил её. Она… такая, как и положено быть принцессе. Юная, откровенная и опасно красивая.

— Почему опасно?

— Встретив её, я ничего не вспомнил. Но любой бы потерял остатки разума, если б был на моем месте.

— Красивая? — мечтательно спросил Авит.

— Красивая…

— Ниов, так она узнала тебя?

— Говорила, что узнала. Что я её Эргон Сиадр. Честно говоря, может, я и есть один из братьев. Но то, что я именно Эргон, она надумала.

— Чего это? Может, и правда узнала. Говорят ведь, что вы… То есть, они с Эргоном были близки.

— Говорят?! Авит, ты и недели еще не пробыл в Кронграде! Ты сидишь дома за книгами! Кто говорит-то?

Авит поёжился, и Ниов понял, что зря прикрикнул. На него опасливо покосилась Ретиллия, но она не проронила ни слова. Он продолжил спокойным тоном:

— Авит, представь, она прекрасна. Она юная и свежая. Она рыдала в моих объятиях и умоляла быть с нею. Посмотри на меня — и мне пришлось ей отказать!

— Но может, можно ещё сделать так, чтобы вы были вместе?

— Авит, владыка Летислав Кронос послал обоих Сиадров на гибель, чтобы только убрать их подальше от Нилии. Они были не того ранга, чтобы претендовать на неё. Теперь она — невеста какого-то северного вельможи Гараима. И самое главное — я не помню её, Авит! Разве мне, хромому и больному уроду, не было бы приятно быть с ней? Да я даже не отличил бы это от любви! Но я её не помню. Лучше отказаться от неё: это не подарит мне счастья.

Авит тихо и грустно смотрел куда-то мимо собственных рук. Потом тихо и твердо сказал:

— Тогда тебе больше нечего делать в Кронграде теперь.

Девушка опасливо кралась по ночному лабиринту казарм. Хорошо, что стоявший на часах Варайар был её давним приятелем. Вернее, не её, а брата. Но главное, что он всегда был благосклонен и любезен с ней, а самое главное — он жил в том же крыле, куда поселили и Эргона. Иначе кто ещё бы ей сказал, что сегодня ночью оба его соседа по комнате уйдут на дежурство?

На всякий случай Нилия накинула на себя коричневый плащ. Он сильно отличался от форменного полкового плаща Рубиновых, но в темноте сошел бы за неплохую маскировку.

Со стороны дворца проникнуть на территорию казарм через проход в примыкающей общей стене было проще, чем она думала — вот и выявлена прореха в охране! Надо будет сказать об этом отцу. Но только после. Сейчас её голова уже четвертые сутки была занята Эргоном. Ей было плевать, что он до неузнаваемости исполосован шрамами, что он болен и хромает. Ей было всё равно. Единственное, что было не всё равно — что любимый забыл её. Забыл не так, как забывают иногда солдаты в длительном военном походе, находя мимолётные замены счастью вдали от жён. Эргон упал в Леду и едва не погиб в бурлящих потоках вод безумия — так рассказал принцессе Йорег. Странно, что сам Йорег вроде бы и не узнал Эргона: он говорил о нём так, словно так и не определился, кто же из Сиадров был перед ним. Но Нилия знала наверняка — это были те самые губы, которые когда-то покрывали её поцелуями! И она во что бы то ни стало получит его сердце вновь, даже если Леда отняла его вместе с его памятью.