Девушке было страшно одной — она привыкла ходить с постоянным сопровождением. Каждый шорох домовой мыши ей казался грохотом армейских сапог. Она боялась, что в темноте не отыщет сразу комнату, где спал Эргон, или что Варайар напутал и неправильно объяснил ей, где найти любимого. Но покружив по коридорам несколько минут, Нилия все же стала у той самой деревянной двери, на которую указал Варайар. Он предупредил, что выщербил две вертикальные полоски внизу, и Нилия нагнулась, чтобы нащупать тайный знак в темноте. Одна ладонь от пола и одна от стены — где-то здесь… Да! Она коснулась пальцами двух желобков, оставленных её тайным помощником.

Её сердце перешло на галоп, когда она взялась за ручку двери, чтоб потянуть её. Нилия помедлила — вспомнился страх и холод отказа Эргона. Усилием призвав себе на помощь решительность, Нилия вошла. Ни дверь, ни половицы не скрипнули. В комнате было теплее, чем в коридоре. Маленькие окошки едва пропускали скудный луч луны в комнату. Но даже во мраке Нилия заметила, что здесь уютно. Две кровати пустовали, на третьей кто-то был — непонятно было, спал или просто ждал, пока девушка приблизится. У кроватей были постелены шерстяные коврики с длинным ворсом. Нилия шагнула ближе, аккуратной кошкой ступила на пушистый коврик и начала разглядывать лежащего на кровати мужчину — теперь стало ясно, что он действительно спал. Убедившись, что она ничего не перепутала и перед ней действительно Эргон, она немного успокоилась и наклонилась к возлюбленному.

Когда Нилия начала бережно водить пальцами по его щекам и лбу, Эргон проснулся. Наверное, на какое-то мгновение он принял её за сон, потому что слабо улыбнулся и не сдвинулся с места. Потом он резко сел на кровати и грубо убрал её руку. Его голос звучал отстраненно и холодно:

— Проникновение посторонних на территорию казарм карается утоплением в Астроне.

Нилия улыбнулась, подумав, что он шутит.

— Эргон!

— Содействие проникновению карается тем же, — затем добавил уже мягче, — Если я о тебе не доложу, это будет содействие. Пожалуйста, прелестница, покинь мою спальню. Своей красотой ты мешаешь мне спать.

Удивительно, как эти слова звучали развязно и по-хамски! Здесь он был один и на своей территории — ни тебе любезностей, ни комплиментов. Нилия не ожидала такой наглости. А где же «моя госпожа»?! А где «весенняя юность»?! Невероятно. Справившись с паузой, Нилия повторила:

— Эргон!

— Ниов.

— Нет. Ты Эргон. Ты пришел в столицу, чтобы узнать, кто ты есть.

— Я пришел узнать, кем я был. Теперь я Ниов. Мне не надо ничего, что принадлежало Эргону. В том числе и тебя.

Ну, уж нет! Нилия знала, зачем она пришла. У неё было время справиться с первым потрясением от встречи и собрать решительность в кулак. На этот раз она не будет рыдать, как дурочка. Нилия села рядом с Эргоном на кровать и взяла его за руку.

— Я хорошо помню день, когда тебя и ещё пятерых солдат посвящали в Волков. Это был день после моего шестого дня рождения. Пекло солнце, и мне было ужасно жарко стоять в плотном розовом платье с лентами. Ты стоял на площади Аират — такой гордый, такой ослепительный! Трубил рог. Когда отец повязал тебе на плечо и на лоб повязки Пылевого волка, я подумала: когда вырасту, этот красивый солдат будет моим мужем! Мне было все равно, что я маленькая, а у тебя уже, наверное, были девушки. У тебя на руке были браслеты — длинная кожаная лента с нашитыми на ней черными камушками. Ты размотал её с запястья и подарил мне. Ты сам намотал её мне на руку и завязал — тогда ты в первый раз прикоснулся ко мне. Я не снимала её днем, даже когда она не подходили к наряду. А ночью прятала под подушку и думала о том, когда же гордый воин Сиадр вновь ко мне прикоснётся. Вот, смотри — вот эта лента с камнями!

Она подвинула руку к полоске лунного света и приподняла рукав. Эргон коснулся браслетов. Пытаясь вспомнить, он стал задумчиво гладить её руку. Нилия решила не отдавать инициативу.

— Видишь, Эргон, я храню твои браслеты. Ты мне потом привозил много причудливых подарков из южных уделов. Но тот твой первый подарок — ты подарил мне его, а сам украл моё сердце в ту же секунду, — сказав, Нилия подумала, что невольно процитировала кого-то из прочитанных лириков. Наверное, прозвучало искусственно. Надо срочно исправлять положение, пока он снова не завёл свою песнь про «я тебя не помню». — Сейчас тут нет отца, служанок, Йорега. Никто не запретит нам быть такими, какие мы есть, — Нилия сплела его пальцы со своими, а вторую руку положила ему на плечо. Он уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но она быстро продолжила, — Мы любили ездить за город. Я уезжала под видом длительной прогулки, а потом сбегала к тебе из загородного домика. Я подговаривала служанок и дарила им свои платья, чтобы они молчали. У нас была наша ива — ты всегда ждал меня возле неё. Ива смотрелась в Астрону. А мы купались в реке вдвоём, а потом падали в траву без одежды, и ты укрывал нас своим плащом, — только бы опять не разрыдаться перед Эргоном, — Ты целовал меня и рассказывал, что ты видел в южных уделах, мой нежный Волк! Ты рассказывал про людей со смоляной кожей, про коварных шипохвостов, которые стаями нападают на наши южные деревни по ночам, про страшных лафатумов — рассказами про их крылья и бивни наши бабки пугают непослушных детей. А какие они, лафатумы? Расскажи мне еще раз! — всё несла она без умолку какой-то бред.

— Девушка, если ты сон, то ты очень назойливый сон. Я хочу уже проснуться. В своей постели. Один.

— Эргон, а помнишь, как мы с тобой однажды сбежали с пира Багровой Листвы? Мы вдвоём умчались на коне, а отец даже не хватился. Ты показал мне северную окраину Белой Долины, и…

— Да сколько же можно! — Эргон вскочил и освободился от её нежных ручек. Он смотрел куда-то в сторону, — Встань с моей постели, госпожа. Дверь там.

Луна падала на Эргона. В полумраке его шрамы выглядели зловеще. Глаза блестели — Нилии хотелось верить, что её слова растрогали Эргона и в глазах стояли слезы. Но тогда почему же он не берёт то, что принадлежало прежнему Эргону без остатка? У Нилии не осталось слов. Она стояла бессильная и безоружная перед равнодушием любимого мужчины. Больше аргументов у неё нет. Руки Нилии потянулись к завязкам корсета. Принцесса уже почти расшнуровала его и начала стаскивать с себя, шагнув к мужчине. Наверное, в темноте Эргон не сразу сообразил, что она задумала. Он стоял неподвижно и обескураженно. Потом резко подошел к ней. Схватил с кровати её плащ и сунул ей в руки. Он продолжал наступать.

— Красавица, ты знаешь, зачем пришла? Или ты только в книжках читала?

Нилия испугалась и попятилась назад. Эргон выглядел свирепо, но ей все равно нужна была победа. Он не умолкал:

— Что тебе нужно? Ты хочешь прямо здесь?.. Со мной? С хромым уродом? Ты сонетов начиталась? Ты невеста Гараима. И дай уже наконец мне поспать.

Отступая, она спиной вжалась в стену. В ход пошел её последний весьма хилый аргумент:

— Эргон, я тебя люблю! — ей стоило больших усилий опять не разрыдаться. Нилия уже и сама не знала, чего она хотела. Девушка опустила голову и беспорядочно теребила развязанные тесёмки корсета, — Люблю тебя, Эргон, люблю тебя, — перейдя на шепот, повторяла Нилия одно и то же.