Ниов неохотно жевал баранину, не чувствуя её вкуса — кусок не лез в горло. Напротив сидел Ранаяр. Хорошо, что взгляд исподлобья и недовольную ухмылку Ниова успешно скрывали шрамы. Цедрог натянуто вёл светские беседы, и было заметно, что невозмутимый вид давался ему с усилием. Локтя Ниова касался локоть Иссы. Девушка то и дело поднимала глаза на Ранаяра. Казалось, на другом конце города было слышно, как грохочет её сердце. Ниов чувствовал себя дураком. Хотелось поскорей закончить этот фарс, где всё было невпопад.

Рядом с Ранаяром сидела почти точная копия Нилии — только с более зрелым взглядом и с более округлившимся лицом. Как доложили Ниову, женщина уже познала все прелести замужества с немолодым, но статным полководцем. Едва разменяв второй десяток лет, она успешно стала вдовой героя — и тут на её любовном горизонте быстро образовался темноволосый северянин. Эти высокие отношения основывались в основном на огромном терпении Арглы и вскоре должны были подкрепиться официальной брачной церемонией.

Что, разумеется, не делало Иссу счастливее.

Дурак, дурак, трижды дурак, миллион раз — дурак! Зачем только Ниов потащился на этот юг? Ответ прост и глуп — за Иссой. Сидя за одним столом с братом и соперником, теряя Иссу каждый миг, он понял, какая это мука — жить из чувства долга к ней.

— Ранаяр! Может, ты нам расскажешь о своем путешествии на Юг? Мои дети ещё не слышали твою историю, — Цедрог повел головой в сторону Ниова и Иссы. Перивс при этих словах скривился — получалось, словно его исключили из детей.

— Ничего особенного, мой владыка. Летел на драконе, потом выживал на пустошах. Когда дракон совсем одичал, я стал искать дорогу в город. И имел счастье прийти к вам.

Ниов обратил внимание: Ранаяр рассказывал так, словно их с Иссой здесь не существовало. Ниову было жалко свою принцессу — она сидела за столом неживая, словно растоптанная безразличием любимого. И не могла выказать свои чувства — рядом была Аргла. Девушка несколько раз набирала воздух, и наконец решилась:

— Ранаяр! Я так боялась за тебя, мой дорогой друг! Прости, что я не смогла приехать за тобой на Юг.

«Прости?» Ниов гневно сжал зубы так, что даже свело челюсть. Она сидела на цепи — и просит за это прощения. Он не смог промолчать и обвинительно процедил:

— Исса доверяла тебе. Она ждала, что ты заберешь её. Её посадили на цепь, как собаку, — Исса схватила Ниова за плечо, но его уже понесло. Он даже забыл, что рядом был Цедрог, которому не нужно слышать в красках о рабстве его дочери. Ниов поднялся и продолжил обвинительную речь, возвышаясь уродливым истуканом. — Она днём и ночью была на цепи долгие месяцы. Она плакала, ждала тебя. Ты бросил её посреди леса — одну! Лекари, дикие звери, да кто угодно — могли с ней сделать всё, что пожелают. Её приковали к огромному валуну просто затем, чтобы она не рассказала Северу о драконах и магии. Она вытащила меня из Леды — и Аварт её приковал!

— Так это из-за меня или из-за тебя её посадили на цепь? — цинично спросил Ранаяр.

— А ну, хватит! — вмешался Цедрог. — Эргон, ныне именуемый Ниовом Освободителем, прими мою глубокую благодарность. Я хотел бы даровать тебе всё ценнейшее, чем я могу распорядиться. Но ценнейшим ты уже обладаешь — ты взял мою дочь по праву. Золото, земля, титул — я могу дать тебе всё, чем распоряжаюсь. Проси у меня, что я могу дать тебе. Только избавь меня от всех этих распрей северян.

А он трусоват, подумал Ниов. Как и Летислав. Ниов посмотрел сверху вниз на Иссу. Только сейчас он заметил, как её взгляды, манера держаться, вздохи по Ранаяру — то и дело напоминали другую принцессу, которая так же вздыхала по Эргону. Он опустился рядом с ней.

— Я скажу тебе позднее, чего я желаю. А сейчас я желаю не видеть своего брата.

Ниов встал из-за стола и сделал было шаг прочь. Но потом метнулся к Иссе и бережно взял её за руку. На какой-то миг их глаза встретились — и это, как и всегда, вселило в Ниова покой. Он поцеловал ей руку — от ладони блаженно пахло лавандой. Внутри улеглись бури, и за эти короткие секунды он успел подумать: Исса сама по себе — какая-то особая непостижимая стихия. Он отвёл взгляд, мучительно оборвав ту нить, что между ними протянулась мгновение назад, — и ушёл твердым шагом, насколько это было возможным для хромого калеки. Ни на кого не взглянул. А они — пусть все они смотрят!

После ссоры за обедом Ниову не хотелось никого видеть. Вот она, встреча с дражайшим братом, к которой Ниова подталкивали все, кому не лень, в надежде, что сработает память крови и в нём проснутся братские чувства, а вслед за ними — и память! Ранаяр… Ранаяр произвёл на него впечатление отъявленного мерзавца. И теперь, вспоминая капризную Нилию, беря в расчёт всё то, что он знал о Пылевых Волках, Ниов был почти уверен — мерзавцем в своей прошлой жизни был и он сам.