36

?

Удар о землю выбил из Эйслинн воздух. Она лежала на боку, пытаясь прогнать зелёные вспышки перед глазами. Голова гудела при малейшем движении, запястье ныло (но, кажется, не было сломано).

Постанывая, она перекатилась на живот.

Мужские стоны заставили её очнуться. Подняв голову, она увидела Дирка и Джеррода — оба лежали, но уже приходили в себя.

Вырвав руку из хватки наёмника, Эйслинн подтянула ноги, встала на четвереньки и поползла прочь.

Лязг оружия оглушал со всех сторон — войска Дундурана и наёмники сошлись в стальной схватке. Голова пульсировала, запястье горело, но она заставляла себя двигаться. Уворачивалась от трёх мечущихся лошадей, ржущих в тесноте сражения.

Эйслинн поползла, откатившись от копыт. Испуганные лошади метались, создавая живую стену между ней и битвой.

Где-то капитан Аодан звал её, приказывая вернуться в седло, но это было невозможно — её конь бил копытами, безуспешно пытаясь пробиться через схватку.

Чья-то рука вцепилась в лодыжку и дёрнула.

Вскрикнув, Эйслинн перекатилась на спину, ладонь потянулась к кинжалу на поясе.

Над ней навис Джеррод — глаза чернее угля. Он снова рванул её за ногу, подтягивая к себе. В другой руке сверкал острый клинок, занесённый для удара.

Эйслинн дрыгалась и извивалась, всем весом пытаясь вырваться. Пальцы скользили по рукояти кинжала — холодные, дрожащие.

Ее нога врезалась в грудь Джеррода. С кряхтением он отлетел.

Эйслинн выхватила кинжал и, пошатываясь, поднялась на ноги.

Крики солдат и ржание лошадей сливались с грохотом битвы, звон стали дезориентировал. Она готова была сжаться в комок, зажав уши, но инстинкт выживания гнал её прочь, вверх.

Чьё-то тело врезалось в неё, сбивая с ног. Кинжал выскользнул из руки — она едва успела выставить ладони, избежав пригоршни земли во рту.

Рефлекторно перекатившись на спину, она вцепилась ногтями в лицо Джеррода. Тот зашипел от боли — на коже остались кровавые полосы. Слепо махнул ножом, рассекая воздух, пока она отбивалась.

Врезав ногой ему под рёбра, в уязвимый бок, она била снова, снова, отталкивая его.

Клинок просвистел в воздухе одновременно с её ударом. Лезвие рассекло ткань и плоть на бедре — Эйслинн вскрикнула.

Из-за боли и хлынувшая кровь ее сознание поплыло, руки дрожали, почти подкашивались.

Джеррод уставился на рану, на струящуюся кровь — в его глазах мелькнул шок. Затем взгляд потух, словно он отрёкся от последних остатков любви к сестре. Оскалившись, он занёс нож для решающего удара.

Крик боли и ярости вырвался из её груди, в то время как Джеррод вопил от торжества.

Не так — я не могу умереть сегодня!

Всё внутри неё рвалось наружу, и она подняла руки, чтобы блокировать падающее лезвие.

Что-то заглушило все остальные звуки — словно обвал горы, раскат грома, треск ледника. Этот рёв прокатился по её венам, ударив по ушам с силой стада.

Боевой клич, звериное обещание — он обрушился на них, на Джеррода и на неё, без малейшей пощады.

Эйслинн увидела лишь зелёное пятно, пробивающееся сквозь сражающиеся тела, узнав Хакона только по очертаниям тёмных волос. Клыки обнажены в оскале, нос вздернут, как у разъярённой дикой кошки — он прорвался сквозь толпу.

Он двигался быстрее, чем она могла разглядеть, боевой молот взметнулся над его головой.

Джеррод лишь успел поднять взгляд — прежде чем молот обрушился на его голову.

Звук разламывающегося черепа заполнил уши Эйслинн. Она закричала и упала на землю, когда тело её брата — лишённое верхней части головы — грузно рухнуло набок.

Желудок Эйслинн сжался, и лишь усилием воли она удержала завтрак внутри. Дрожа, она изо всех сил старалась не смотреть на Джеррода.

В поле зрения попали массивные, обутые в сапоги икры. Подняв глаза, она увидела Хакона, стоящего над ней — в одной руке длинная рукоять молота, в другой нож. Он стоял, широко расставив ноги, и когда наёмники бросились на него, даже не дрогнул от ударов.

Эйслинн прижалась к земле, стараясь стать как можно меньше, пока Хакон защищал её. С падением Джеррода и разбежавшимися лошадьми основная битва сомкнулась вокруг них. Наёмники атаковали Хакона со всех сторон, пытаясь схватить её за сапог.