Раздались крики — знакомый голос, заставивший наёмников замешкаться, повернуть назад, отступить.

Хакон взревел вслед убегающим, бросая им вызов.

Сразитесь со мной! Бойтесь меня!

Он убил бы их всех до единого за угрозу его паре и их дому. Это оскорбление нельзя было оставить безнаказанным — они должны были заплатить за свою наглость кровью.

Хакон почувствовал, как его пара шевелится за ним, и напряг ноги, крепче прижимая её.

Он не отпустит её. Она принадлежала ему — он будет защищать её, кормить её, обладать ею. Он уничтожит здесь каждого мужчину, если потребуется, ведь она была его парой. Его.

Тела снова окружили их, хотя теперь держались на расстоянии. Возможно, он узнавал эти голоса сейчас, но ничего не могло пробиться сквозь кровавую пелену, затянувшую его разум.

Хакон оскалил клыки и поднял молот.

Эйслинн.

Они произносили имя его пары.

Эйслинн.

Её руки скользили по его икрам, и он почувствовал, как она выбирается из-под него. Несмотря на его попытки удержать её у земли, она встала, заставив его следить одновременно за ней и врагами.

Рыча от ярости, он прижал её к груди рукой, в которой был зажат нож. Она застонала от давления, но в этот момент ему было всё равно. Она не имела права покидать его. Он будет держать её до самой смерти.

Её руки ощупывали его грудь, и из её горла вырвался отчаянный стон.

Она говорила с ним, подняв лицо к нему. Он узнал мольбу в её голосе, услышал, как она произносит его имя.

Ярость дрогнула — но не отступила.

Враги всё ещё были рядом. Он чуял запах других орков-мужчин и крови. Ему нужна была их кровь, чтобы его пара была в безопасности.

Он задрожал, и впервые осознал адскую боль во всём теле. Руки дрожали от напряжения, удерживая оружие. Раны горели, из порезов сочилась кровь.

— Хакон, прошу.

Её голос донёсся до него, и с дрожащим вздохом его взгляд наконец упал на неё.

Она подняла руки, чтобы прикоснуться к его лицу. Даже сквозь перчатки он чувствовал её мягкость. Она излучала её — глаза широкие, сияющие, полные отчаяния.

— Всё в порядке, — прошептала она. — Мы в безопасности. Мы справились.

Хакон покачал головой.

Мужчины… кровь…

— Я в безопасности, — шепнула она ему. Встав на цыпочки, поцеловала его подбородок. — Ты защитил меня.

Конечно, защитил. Она была его парой, его винией. Он отдал бы за неё жизнь — в бою, в служении, во всём.

Он обещал ей это.

Слёзы катились по её лицу — то, чего он не мог вынести. Никогда.

— Вернись ко мне. Пожалуйста, не оставляй меня одну.

Эти слова проникли в самую глубь его существа, к его сердцу. Оно болезненно сжалось в груди, напоминая ему…

Он — Хакон Зеленый Кулак, жених леди Эйслинн Дарроу. Он никуда не пойдёт без неё.

— Эйслинн.

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— Вот так. Хакон. Хакон.

Красная пелена рассеялась, мир наполнился зелёными, синими красками и ослепительным золотом волос его пары.

Хакон моргнул, оглядев собравшихся вокруг друзей и союзников. Оставшиеся наёмники были мертвы, луг усеян их телами.

Всё кончено. Закончилось.

Его руки ослабли, оружие выпало. Он обнял Эйслинн, вдыхая её аромат.

Она в безопасности.

— Я никогда не оставлю тебя, виния, — пообещал он.

Эйслинн кивнула и обмякла в его объятиях. Хакон опустился на колени, силы покинули его. Он держал свою пару, не веря в реальность происходящего, но испытывая безмерную благодарность.

38

?

Под бурные аплодисменты Эйслинн поднялась с отцовского трона на помосте в большом зале Дундурана. Огромное помещение буквально трещало по швам от наплыва людей и шума — сотни хлопающих ладоней, сотни улыбающихся лиц, сотни животов, наполненных вином и мясом.

После изматывающего дня настало время праздника. Винные погреба и кладовые распахнули двери, а замковый двор и городские улицы светились в ночи, заполненные ликующими людьми.

На осмысление событий на лугу ушёл весь день. Работы по захоронению погибших наёмников растянутся ещё на несколько дней, а её конные отряды патрулируют окрестные земли и деревни. Если повезёт, бегущие наёмники попадут прямиком в руки королевских сил и правосудия.

Тела их павших воинов доставили для проведения погребальных обрядов, и Эйслинн лично посетила семьи в Дундуране, потерявшие родных. Некоторые вассалы настаивали, чтобы сначала осмотрели её рану и чтобы она переоделась, но Эйслинн пошла как была — в окровавленной одежде, измученная битвой. Она плакала вместе с семьями, выражая глубочайшие соболезнования и вручая им мечи павших воинов.