Удовольствие, острое и ноющее, застряло у него между ребер.

— Все, что угодно, миледи.

Улыбка, ярче солнца и такая же теплая, озарила ее лицо. Она быстро взяла себя в руки, но Хакон уже видел, как она запечатлелась в его сознании, словно зеленая вспышка на веках после того, как он посмотрел на солнце.

Зрелище ошеломило его настолько, что она уже открыла книгу, которую принесла с собой, и показала ему страницу, прежде чем он опомнился.

Ему потребовалось мгновение, чтобы понять — она показывала ему блокнот, полный рисунков и заметок. Страница, которую она протянула ему, представляла собой набросок чего-то похожего на пару садовых ножниц, лезвия которых были изогнуты, как коса.

— Я надеялась, что ты сможешь сделать мне вот это, — сказала она, прижимая блокнот к плечу, чтобы указать на различные детали рисунка свободной рукой. Она рассказала ему в мельчайших подробностях свою задумку, от спирали пружины до угла наклона лезвий ножниц и того, как она не могла решить, дерево или кожа лучше подойдут для рукояти.

Хакон стоял, немного ошарашенный, но сильно впечатленный.

Ее план был разумным — и даже лучше, это было определенно то, что он мог создать для хорошенькой наследницы.

Он слишком поздно понял, что она замолчала. Оторвав взгляд от этих тонких пальцев, которые водили по странице, он остановился на ее губах. Ее пухлые, розовые, неподвижные губы.

Наконец подняв на нее глаза, он обнаружил, что она снова смотрит в сторону, очередной румянец окрасил ее щеки, а лоб был испуганно нахмурен. Ему это сразу не понравилось, и он пожалел, что не может разгладить ее лоб большим пальцем.

— Прости меня, я… я волнуюсь, рассказывая о своих проектах.

— Ты увлечена, — утверждал он. — В этом нет ничего плохого.

Это вызвало у нее легкую улыбку, которую Хакон с жадностью принял. Судьба, чего бы он только не отдал, чтобы заслужить еще одну такую же.

— В замке, конечно, есть ножницы, но Морвен велела мне держаться подальше от ее хороших садовых инструментов — я, видите ли, слишком часто их одалживаю, всегда собираюсь вернуть, но что-то неизбежно случается, и… — она прочистила горло, — и мы должны уважать главного садовника, — еще одна робкая, почти самоироничная улыбка тронула ее губы. — Я подумала создать что-нибудь специально для кустовых роз. Они должны быть длинными и крепкими.

Мысль о леди Эйслинн, с ее теплой улыбкой и прекрасными руками, борющейся с колючими, разросшимися кустами роз, заставила его призадуматься.

— Неужели нет… кого-нибудь, кто мог бы это сделать? — спросил он, тщательно подбирая слова.

Ее улыбка стала печальной, заставив сердце Хакона стучать быстрее, чем ударник по наковальне.

— Да, в Дундуране полно опытных садовников, но это… — ее взгляд опустился, изящные пальцы теребили уголок блокнота в кожаном переплете. — Видишь ли, этот розовый сад моей матери. Никто не прикасался к нему с тех пор, как ее не стало.

Что-то тяжелое завибрировало между ребер Хакона. Ее печаль была очевидна, и ему это не понравилось.

Такая женщина, как она, никогда не должна знать печали.

— Вероятно, этого не стоит делать, — пробормотала леди Эйслинн почти про себя. — Я уверена, что от этого будет больше проблем, чем пользы. Я просто подумала…

Глубоко вздохнув, Хакон почувствовал, как боль в его собственном сердце тянется к ее.

— Я знаю, каково это — скучать по матери, миледи. Если это принесет вам хоть какое-то утешение, то это того стоит. Я помогу вам всем, чем смогу.

Ее сияющие львиные глаза посмотрели на него с пониманием, и что-то фундаментальное сдвинулось внутри Хакона.

— Правда? — прошептала она.

— Все, что угодно, миледи. Я сделаю все, что вам нужно.

К его облегчению, печаль в ней угасла, сменившись пылом, который он хотел бы схватить обеими руками и прижать к своей груди.

— Я ценю это, правда. У последнего кузнеца не было времени на мои проекты.

— Мое время принадлежит вам, — рот у него сам собой развязался, но он ничего не мог с собой поделать. Если это заставит ее улыбаться, он может пообещать что угодно.

Дверь кузницы распахнулась с громким хлопком, заставив даже Вульфа подпрыгнуть, и в комнату ввалился Фергас. Мужчина сделал несколько шагов внутрь, прежде чем увидел леди Эйслинн и Хакона, уставившихся на него.

— О, миледи, прошу прощения…

— Не нужно, Фергас. Прости, что побеспокоила тебя и твоего нового кузнеца. Мы просто обсуждали проект, — она бросила Хакону еще одну ослепительную улыбку через плечо. — Я вернусь завтра с более подробными планом для тебя?