— Конечно, миледи. Я также найду для вас несколько вариантов рукоятей.

Ее улыбка стала шире, и она крепко прижала к груди блокнот, заставив Хакона сильно позавидовать стопке бумаги.

— Джентльмены, — сказала она, кивнув, — тогда я пожелаю вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, миледи.

— Спокойной ночи, миледи.

Фергас тихо закрыл за ней дверь и, не теряя времени, бросил хмурый взгляд на Хакона.

— Ты чего пристаешь к наследнице?

Хакон нахмурился.

— Она пришла ко мне с просьбой.

— Значит, подковы еще не готовы? — его хмурый взгляд переместился через плечо Хакона, чтобы заметить незаконченные, несформованные железные прутья.

— Разве просьба леди Эйслинн не важнее?

Бушуя под своей большой бородой, Фергас, пошатываясь, побрел дальше в кузницу.

— У нее много проектов. Всегда что-то нужно, — тот хмурый взгляд вернулся, и Фергас указал им и предостерегающим мясистым пальцем на Хакона. — Держи свои щенячьи взгляды при себе и оставь леди в покое. Ее здесь очень любят, и никто не потерпит, чтобы с ней играли.

Из горла Хакона вырвалось рычание, и внезапно он понял, что это было за рычание — его некогда послушный зверь пробуждался к жизни.

Сердце Хакона снова заколотилось, хотя зверь внутри него звучал все громче.

— Я хочу только помочь ей, — сказал он Фергасу сквозь стиснутые зубы.

Он никогда не стал бы играть с такой женщиной, как леди Эйслинн. Такая женщина, как она, была создана только для добрых дел, для преданности, страсти и любви. Иметь такую пару, как леди Эйслинн…

Старый кузнец хмыкнул.

— Посмотрим, как ты поступишь. Лучше всего сейчас выяснить, где твое место и оставаться там.

Кулаки Хакона сжались, эмоции бурлили сильнее, чем расплавленные реки, которые текли глубоко под Калдебраком. Он знал, что старый кузнец пьян и всегда угрюм, но предупреждать его чтобы он держался подальше? Намекнуть, что он может причинить ей какую-либо боль?

Невозможно.

Его зверь — внутренний инстинкт, который заставлял всех сородичей-орков драться, трахаться и находить пару — собственнически зарычал. У некоторых сородичей были звери, которые доводили их до силы берсерка в битве; у других были звери, которые давали им источник сопереживания и понимания других, что делало их превосходными целителями. Его зверь никогда раньше не был таким сильным, даже когда годами тосковал по Фели.

Он думал, что, возможно, будучи полукровкой, зверь в нем тоже был только наполовину. Наполовину таким сильным.

Инстинкт, ревущий в его груди, ничего не чувствовал наполовину. Он был полон рычащей агрессией на другого самца, предостерегая его от своей…

У Хакона перехватило дыхание.

Нет. Нет, зверь не мог быть прав.

Она просто нравилась ему, ее быстрый ум и улыбка, вот и все.

Это… это не могло быть чем-то большим.

Однако рациональность ничего не значила для рычащего существа внутри. Несколько минут, проведенных в тепле леди Эйслинн Дарроу, и адский инстинкт был готов сделать заявления, которые были невозможны.

«Невозможно», сказал он себе.

«Нет ничего невозможного», прорычал он в ответ.

6

?

Эйслинн поблагодарила свою служанку, Фиа, когда рыжеволосая красавица поставила на стол как простые блюда для Эйслинн, так и сытную порцию ночного пиршества Хью для Меррика.

— Это все, миледи? — спросила Фиа, дерзко подмигнув карими глазами, и на ее щеках заплясали многочисленные веснушки.

Гибкая, высокая и уверенная в себе, рыжеволосая девушка легко улыбалась и шутила, излучая теплоту, которая успокаивала даже самую встревоженную аристократку. Они хорошо относились друг к другу, и Эйслинн считала Фиа своим ближайшим доверенным лицом.

Именно Фиа помогала Эйслинн выбрать, что надеть, когда требовалось нечто большее, чем простая юбка. Именно Фиа научила ее флиртовать и рассказала, о чем просить мужчину, чтобы доставить ей удовольствие. Именно Фиа заботилась о том, чтобы она поела, когда Эйслинн полностью забывала об этом, увлекшись разработкой нового проекта.

Эйслинн жила в постоянном страхе, что какой-нибудь красивый рыцарь наконец вскружит Фиа голову и увезет ее прочь. К счастью, на Фиа, казалось, не влияли ни мужчины, ни женщины — хотя ей определенно нравилось получать внимание от ухажеров.

— Я просто жду кого-то… особенного, — объяснила Фиа однажды вечером, расчесывая волосы Эйслинн. — Красивые обещания — это как раз, то что нужно.

Эйслинн знала, что рано или поздно этот день настанет, поэтому пока что она платила Фиа хорошую зарплату и благодарила ее при каждом удобном случае. Поскольку ее подруга Сорча часто была занята работой, братьями и сестрами, а теперь и красивым полукровкой, иногда казалось, что Фиа была единственной подругой Эйслинн.