— Няня, я б-боюсь, — чтобы произнести эту фразу, мальчику пришлось пальцем расклеивать пересохшие губы.

— Тебе почти восемь, Уинстон! В этом возрасте все дети твоего круга отправляются в школу, — ответила Элизабет Энн и нежно прижала к себе кудрявую голову воспитанника.

— Да, я знаю… «Школьные годы — самые счастливые в жизни», так все говорят. И мои старшие кузены уверяли, что уже не могут дождаться конца каникул — так хотят вернуться в школу, — сказал мальчик.

— Что же тебя тревожит? Ты просто не хочешь оставлять маму, папу, брата Джека и меня? — няня гладила его белокурую голову, перебирая пальцами волосы.

— Няня, я им не доверяю! — воскликнул мальчик.

— Кому? — удивилась Элизабет Энн.

— Моим кузенам. Они говорят, что им все нравится, когда их слышат взрослые. Или когда они хвалятся своей школой друг перед другом. Но я… я расспросил каждого из них отдельно.

— Даже так! И что же? — няня оценила сообразительность своего воспитанника.

— Все признались, что дома им нравится больше. Один сказал, что в школе очень холодно. Утром ему приходится вставать и дрожащими руками скалывать лед в кувшине, чтобы умыться! Он неоднократно болел, но болезнь ему была в радость, потому что у него был жар, и он хотя бы не мерз! Второй кузен рассказывал, что в их школе очень плохо кормят. Утром овсяная каша, днем суп, вечером только молоко с хлебом. А я не могу без домашних булочек! — из глаз Уинстона брызнули слезы.

— Дорогой мой, если бы у меня был выбор… — вздохнула няня, но мгновенно осеклась. — Все мальчики из семьи Черчилль учатся в таких школах. Без этого не видеть тебе Итонского колледжа, как собственных ушей.

— Няня, мне не нужен Итон! Я хочу быть простым генералом, а не ученым. И не политиком, как отец! — воскликнул Уинстон.

— Во-первых, чтобы стать генералом, тоже нужно образование. Во-вторых, со временем твое мнение может измениться. Это почти со всеми происходит!

— Няня, а вы что, не всегда хотели быть моей няней?!

Мальчик так искренне удивился, что даже прекратил рыдать.

— Когда я была девочкой — я еще не знала тебя. Я даже не была знакома с Эллой, ребенком, чьей няней я была раньше — в Кенте, помнишь, я рассказывала?

— А кем вы тогда хотели стать? В вашем детстве? — спросил Уинстон, еще раз всхлипнув.

— Ты не поверишь! Я хотела стать матросом на корабле, как мой отец. Но потом выяснилось, что девочек в королевский флот не берут. Пришлось придумывать что-то другое — так я стала няней. Мальчикам, конечно, легче. Но у них есть другие ограничения — возможности семьи, например. Тебе повезло — у твоей семьи они широкие. Но чтобы ты в самом деле мог выбирать — надо учиться! — строго сказала Элизабет Энн.

— Но я же уже прочитал книгу «Чтение без слез», которую вы мне дали! И гувернантка меня учит и учит! Особенно она любит мучить меня задачами по математике — ей никогда не нравится мой ответ, которую цифру я бы не назвал! В школе будет еще хуже — там придется учиться и жить среди совсем чужих людей!

Мальчик все еще надеялся, что ему удастся как-то уговорить взрослых — избежать школы или хотя бы отсрочить разлуку.

— Послушай, Уинстон! Сент-Джордж — очень хорошая школа. Возможно, самая престижная в Англии! Ты же не только уроками будешь заниматься. Там будут различные экскурсии, появятся новые друзья! Я слышала, в школе есть бассейн! Ты же любишь купаться, не так ли? — мальчик кивнул, а няня дальше перечисляла преимущества школы: — Там есть поля для футбола и крикета. Есть даже электрическое освещение, представляешь? Не плачь! Через семь недель или даже раньше мы снова увидимся.

Элизабет Энн говорила, не слишком веря в собственные слова о преимуществах учебного заведения. Но разве кто-то спрашивал ее мнения? Или кого-нибудь интересовали чувства маленького Уинстона? Или кто-то слушал его мать, красавицу леди Черчилль? Все выполняли волю отца, однако даже он не решал, отпускать ли мальчика. Он выбирал только название школы. Принципиальное решение диктовало общество, его традиции, положение семьи.

— Хорошо, я поеду. И не буду плакать. Но двое моих кузенов говорили, что в их школах мальчиков секут, — всхлипнул Уинстон. — Я не знаю, правда это или нет. Может, они меня хотели напугать… Или смеялись. Но я очень этого боюсь, няня!

— Дорогой, раньше действительно так было. Но, кажется, это давно осталось в прошлом. Я обещаю, что буду часто приезжать. И если вдруг узнаю о чем-то таком, то немедленно скажу леди Черчилль. Я добьюсь, чтобы тебя перевели в школу, где не практикуют подобного, — сказала Элизабет Энн.

— Ты обещаешь, няня? — спросил малыш со слезами на глазах.

— Обещаю, — твердо ответила она.

А про себя добавила: «Вряд ли в Сент-Джордж кто заинтересован в том, чтобы лишиться денег Черчиллей. Но не дай Бог…»