Оказавшийся в силу обстоятельств на похоронах Д. Льотича епископ Николай, ставший самым почитаемым сербским святым Нового времени, произнес над гробом слово, превратившееся в литературный памятник сложной и противоречивой фигуре Д. Льотича. Смерть Д. Льотича прервала его малореальные планы о формировании в Словении королевского югославского правительства, а также сорвала переброску сербских церковных иерархов в Швейцарию. Вечером 24 апреля Нойбахер увез патриарха Гавриила и епископа Николая из Словении в Австрию, в г. Кицбюэль, где они и пробыли до прихода союзников [207] .

В попытках найти выход из сложившейся тупиковой ситуации лидеры СДК прибегали к самым разнообразным комбинациям. 27 марта 1945 года генерал Дамьянович был назначен Д. Михаиловичем на место командира СДК вместо К. Мушицкого, а СДК вошел в состав ЮВвО. При этом СДК получил название Шумадийской дивизии ЮВвО, что должно было помочь избежать выдачи партизанам в первые дни после капитуляции. Немцы спокойно относились ко всем этим кульбитам и маневрам. Глобочник и Нойбахер осведомлялись у Льотича лишь о том, будут ли добровольцы воевать против англичан в случае их появления в Словении. На поставленный открыто вопрос о лояльности Д. Льотич ответил Г. Нойбахеру, что СДК не может быть помощником немцев в борьбе против союзников, но в то же время никогда не обратит против немцев оружия, от них полученного. В то же время усилилось давление партизан с территории Хорватии. В результате II, III и IV полки СДК были переведены в состав соседней группировки полиции и СС «Каринтия» в центральной Словении, в то время как I и V полки СДК остались в составе штаба Триест на западе Словении. Вскоре после этих событий, 23 апреля 1945 г. Д. Льотич попал в автокатастрофу и погиб. «Западная» и «северная» группировки СДК сдались в плен англичанам, но их судьба сложилась по-разному. Сдавшиеся 5 мая 1945 г. под руководством генерала Дамьяновича I и V полки СДК (около 2400–2800 человек) были интернированы в Италии, а потом в Германии, на расправу титовцам передали лишь бывшего командира СДК – генерала К. Мушицкого, осужденного и казненного в 1946 г. вместе с Д. Михаиловичем. В то же время 2418 добровольцев из II, III и IV полков СДК, сдавшихся англичанам 12 мая в Австрии, повезло намного меньше [208] . Все эти добровольцы были выданы партизанам, которые расстреляли их без суда на территории приграничных с Австрией районов Словении вместе с тысячами других словенских, хорватских и русских сотрудников немецких оккупантов, действовавших в Югославии [209] .

Историю органов внутренних дел, а особенно политической полиции изучать всегда намного сложнее, чем историю воинских формирований. Природа этих трудностей ясна: скрытая природа деятельности, вовлеченность в неблаговидные события и как следствие – недостаток мемуаров, склонность специальных служб-наследников прибирать к рукам архивы подобных учреждений. В деятельности полиции, созданной коллаборационистскими режимами в годы немецкой оккупации в Восточной Европе, с наибольшей рельефностью выступает антикоммунистическая сущность. Следствие этого – наиболее выраженная личная ненависть политиков послевоенного периода, буквально ослеплявшая историков, писавших в рамках однопартийной идеологии.

Борьбой с уголовной преступностью в недичевской Сербии занимались местные представители полиции, ответственные перед локальными руководителями исполнительной власти, которые подчинялись МВД. Однако единая политическая полиция в оккупированной Сербии как таковая отсутствовала. Борьбой с повстанцами, саботажниками и диверсантами в провинции занимались местные руководители исполнительной власти (через местную полицию), размещенные в области на постоянной основе части СГС и СДК (их контрразведка). Вся эта деятельность имела неупорядоченный характер, меняясь не только вследствие общих тенденций, но и в зависимости от личности местных начальников СГС, СДК и исполнительной власти. Особенно запутывали этот процесс частые случаи совмещения функций руководителя военной и исполнительной власти в отдельном округе или срезе. В силу этого история политической полицейской деятельности в провинции представляла бы собой малопоказательное сплетение отдельных ситуаций в различных округах Сербии в хронологическом порядке.

Куда более интересную и целостную картину, характеризующую сущность коллаборационистского режима М. Недича, представляют две отдельные организации, действовавшие в Сербии в годы Второй мировой войны.

Первая из них, Сербская специальная полиция существовала практически все время оккупации. Специальная полиция (СП) возникла в результате реформы белградской полиции, которую провел Д. Йованович 23 апреля 1941 г. Согласно этой реформе в составе белградской полиции были созданы три отделения (административное, специальной полиции, уголовной полиции), три отдела (по защите морали, финансовый и Центральная служба регистрации), полицейская стража, 7 городских участков. Именно по решению Д. Йовановича туманное довоенное название «общая» было заменено на ставшее грозным определение «специальная». На месте главы этой политической полиции был оставлен довоенный руководитель – Миливой Йованович, профессиональный полицейский с большим стажем работы. На свое место вернулся и его старый подчиненный, Божидар Бечаревич, руководитель IV отдела СП – самого крупного отдела, в силу того, что он занимался борьбой с левыми экстремистами [210] . Кроме использования старого руководства и довоенных оперативных работников, Специальная полиция и разместилась также в прежних помещениях Общей полиции, на четвертом этаже здания Управы города Белграда (Белград, ул. Обиличев венац, 6). После появления комиссарской администрации возобновило свою деятельность и Министерство внутренних дел, однако СП сохранила свой автономный статус по отношению к специальному сектору I отделения МВД, который в ходе оккупации так и не обрел заметной роли. В то же время с мая 1941 г. аппарат белградской полиции приобрел еще большую разветвленность и размах, в его составе появились: отделение местной полиции, отделение транспортной полиции, отделение полицейской стражи, отделение полицейских агентов; отдел технической полиции; комиссариат железнодорожной полиции, Комиссариат пароходной (водной) полиции; число участков было доведено до 16. В июне 1941 г. в белградской полиции работали уже 830 полицейских чиновников и 220 полицейских агентов, а к концу того же года их общее число достигло 2 тысяч человек.

Основная деятельность СП до начала партизанского восстания (т. е. до 22 июня 1941 г.) сводилась к составлению списков коммунистов, списков евреев, списков принадлежащего им недвижимого имущества и восстановлению старых агентурных связей. В то же время стоит отметить, что основной преступной деятельностью по «еврейскому вопросу» занимались немецкие полицейские учреждения, в то время как сербские полицейские выступали лишь в роли их помощников в отдельных вопросах (контроль за ношением повязок «Jude», охрана «ариизированного» имущества, помощь в поисках покинувших место регистрации евреев и др.). Именно гестапо принадлежали лагеря Топовске-шупе и Саймище, сыгравшие роковую роль в трагической судьбе еврейского населения Сербии.

Сразу же после нападения на СССР гестапо, военные комендатуры и сербские полицейские начали совместную акцию по аресту коммунистов, в результате которой удалось арестовать лишь несколько сотен рядовых членов партии и сочувствующих (713 в Сербии, из которых в Белграде 161). Кадры СП были использованы и при основании 5 июля 1941 г. лагеря Баница, для которого они поставляли большую часть арестантов. Во главе Баницы встал Светозар Вуйкович, который в 1935–1940 гг. возглавлял антикоммунистический отдел Общей полиции и прославился еще в те годы особым садизмом и усердием. Охрану лагеря несла сербская жандармерия, представители которой занимались ликвидацией осужденных и тайным захоронением их тел. Часть лагеря была передана немцам (БдС), которые использовали ее под названием «Anhantelager Dedinie». В июле 1941 г. недостаточно жесткий М. Йованович был сменен на посту начальника СП проходной фигурой ревностного, но недалекого М. Петровича, на смену ему в сентябре 1941 г. пришел Илья Паранос, который и управлял СП до самого конца оккупации. За плечами у 38-летнего И. Параноса были юридический факультет Белградского университета и 17 лет службы на ответственных должностях в политической полиции. Он прекрасно знал несколько иностранных языков и был хорошим спортсменом. Его острый аналитический ум и аристократические манеры соседствовали с садистской жестокостью к задержанным. Паранос еще в довоенное время неоднократно участвовал в организации визитов в Югославию немецких официальных лиц и сотрудничестве с немецкой полицией. Паранос был креатурой М. Ачимовича, но, находясь на своей должности, ловко маневрировал на противоречиях между ним и Д. Йовановичем.

В конце лета 1941 г. произошли и важные изменения в охвате полномочий СП. В особо важных случаях существовавшая до войны белградская Общая полиция действовала в интересах борьбы с левыми экстремистами в границах всей страны при содействии со стороны местных полицейских органов. Эти исключительные случаи были превращены немцами в правило. После того как в Сербии стало разгораться восстание, немцы были вынуждены официально представить СП полномочия деятельности в масштабе всей Сербии, хотя СП продолжала оставаться частью белградской полиции. При этом главе белградской полиции Д. Йовановичу было поручено координировать деятельность всей сербской полиции против коммунистов в масштабах всей Сербии (т. е. во всех городах Сербии и пригородных районах, которые уверенно контролировались недичевцами). Это специфическое организационное решение оставалось в силе до конца оккупации, хотя отделения Специальной полиции существовали в городских полициях и других крупных городов Сербии.