— Я простой рабочий. И я просто хочу работать, — сказал я, добавив в голос усталости. — Скажите, что делать, и я сделаю. Без вопросов.

Кимуро смотрел на меня ещё секунду, его взгляд был как рентген, но затем он откинулся назад, бросив ручку на стол.

— Хорошо, Ямада, — сказал он, его голос стал чуть мягче, но в нём звенела угроза. — Будешь на кухне, но без фокусов. И держись подальше от подсобки. Там… лишние глаза не нужны.

Я кивнул, чувствуя, как сердце стучит. Подсобка. Он сам указал, где искать. Но его слова про «лишние глаза» подтвердили: там была гниль, и Кимуро её охранял. Он махнул рукой, отпуская меня, и я встал, стараясь не смотреть на ящик, где лежал конверт. Когда я уже был у двери, он добавил, его голос был почти шёпотом:

— И, Ямада… не суй нос, куда не надо. У нас тут не любят любопытных.

Я вышел, чувствуя, как его взгляд прожигает мне спину. Коридор казался длиннее, чем раньше, а шум кухни, когда я вернулся, бил по ушам, как молот. Мика стояла у раковины, её руки двигались быстро, но она бросила на меня взгляд, полный вопросов. Я кивнул ей, давая понять, что жив, и вернулся к своему столу с овощами, но мысли были далеко.

— Хиро, ты как? — спросила Мика, подойдя ближе и наклоняясь, чтобы шум кухни не заглушил слова. — Выглядишь, будто тебя через мясорубку пропустили. Кимуро не съел тебя там?

Я хмыкнул, не отрываясь от моркови, и кивнул, держа голос ровным.

— Живой, — сказал я, бросив на неё быстрый взгляд. — Справляюсь.

Мика фыркнула, её улыбка стала шире, но в её глазах мелькнула та же тревога, что я видел раньше, когда она шептала про Тецуо и «патрона». Она была союзником — или могла им стать, — но я не мог доверять ей полностью. Её открытость казалась искренней, но в «Жемчужине» всё было маской. Я решил рискнуть и задать вопрос, который крутился в голове. Понизив голос, чтобы повара не услышали, я спросил:

— Слушай, Мика, когда тут бывает потише? Ну, чтобы… передохнуть нормально.

Она прищурилась, её взгляд метнулся к моему лицу, потом к кухне, будто проверяя, не подслушивает ли кто. Юки был у плиты, Рёсуке орал на посудомойку, а Тецуо, к счастью, не маячил. Мика наклонилась ещё ближе, её голос стал тише, но в нём появилась нотка любопытства.

— Потише? — переспросила она, поправляя рукав. — После обеда, где-то с двух до четырёх. Зал пустеет, кухня на перерыве, только пара поваров возится. А что? Хочешь вздремнуть в углу?

Я усмехнулся, качнув головой, но мой взгляд невольно скользнул к двери подсобки — тяжёлой, металлической, с облупившейся краской. Мика проследила за моими глазами, и её улыбка дрогнула. Я понял, что надо объясниться, но так, чтобы не выдать себя.

— Хочу кое-куда сходить, — сказал я, понизив голос до шёпота и кивнув на подсобку. — Просто… проверить кое-что.

Мика замерла, её пальцы сжали поднос, и я увидел, как её лицо напряглось. Она знала больше, чем говорила, и мой намёк попал в точку. Секунду она молчала, будто решая, стоит ли продолжать, а затем заговорила, её голос был едва слышным.

— Хиро, — сказала она, её глаза сузились. — Подсобка… это не то место, куда стоит лезть. Тецуо там как цепной пёс, а Кимуро… он следит. Если тебя поймают, будет плохо. Очень плохо.

Я кивнул, чувствуя, как адреналин бьёт в виски. Её слова подтверждали: подсобка — ключ. Но её страх был настоящим, и я понял, что она не просто болтает — она предупреждала. Я хотел спросить больше, но в этот момент Рёсуке рявкнул с другого конца кухни:

— Нагасаки! Поднос не сам себя унесёт! Шевелись!

Мика вздрогнула, схватила поднос и бросила на меня последний взгляд, полный смеси тревоги и чего-то, похожего на доверие. Она ушла в зал, её каблуки цокнули по полу, а я вернулся к овощам, прокручивая план. Два часа дня — затишье. Момент, чтобы пробраться в подсобку. И я это сделаю.

Я бросил взгляд на часы над плитой — половина первого. Ещё полчаса. Кухня бурлила: Юки, шеф-повар, орал на повара за пересоленный соус, Рёсуке носился между столами, а Мика мелькала в зале, её пучок волос подпрыгивал, когда она лавировала с подносами. Тецуо, как назло, торчал у чёрного хода, его бычья шея блестела от пота, а глаза шарили по кухне, будто искали, кого придавить. Я держал голову опущенной, изображая новичка, который просто режет овощи, но внутри всё кипело. Сообщение с угрозой жгло карман, и я знал: кто-то следит, возможно, прямо сейчас.

Время тянулось, как патока. Я чистил морковь, стараясь не выделяться, но краем глаза следил за Тецуо. Он пару раз прошёл через кухню, бросая на меня цепкие взгляды, но не останавливался. Юки, к счастью, был занят — его внимание после моей нарезки всё ещё беспокоило, но он не приглядывался. Мика, вернувшись из зала, поймала мой взгляд и слегка кивнула, будто напоминая о нашем разговоре. Я ответил тем же, но не стал подходить — слишком рискованно.

Когда часы пробили два, кухня начала затихать, как Мика и обещала. Зал опустел, ВИП-гости разошлись, и поток заказов иссяк. Повара расслабились: коренастый парень с татуировкой на шее уткнулся в телефон, листая новости с заголовками про политику и спорт; другой, что мешал соус, надел наушники и смотрел видео, посмеиваясь над каким-то блогером; посудомойка, усталая женщина лет пятидесяти, села в углу, играя в цветастую игру на экране. Рёсуке исчез, бормоча про перекур, а Юки ушёл в свой кабинет, оставив кухню почти пустой. Даже Мика пропала — наверное, в зале, убирала столы.