Тот пожевал губами, вспоминая нить беседы, и продолжил:

— Не для всех, для избранных. Там я видел вертолет и самолет с турбированным двигателем. На нем можно добраться до крупного населенного пункта. — Он потянулся к бутылке воды, сделал несколько глотков. — Крупный лайнер я один не поведу. Это попросту невозможно. К тому же непонятно, в каком состоянии система навигации. Длительные перелеты, дозаправки, все это очень сложно. Взлетные полосы могут быть перекрыты. Да что угодно может случиться.

Дитрих устало закрыл глаза, и я заметил капли пота на его лбу и болезненно пульсирующую венку на виске.

— Вам плохо? — обратился я к нему, вдруг осознав, как ценен конкретно этот человек.

Не просто ценен — бесценен!

Киндерманны переглянулись. Я пригляделся к ним и уловил странное несоответствие с образами тех людей, которых видел раньше. Керстин тогда еле ходила, а сейчас вон как мечется по каюте, у нее изменилась осанка, и даже под слоем грязи видно, что кожа на лице разгладилась. А вот Дитрих выглядел неважно.

Вместо слов он поднял одеяло, показывая ногу, замотанную простыней в бурых пятнах.

— Мы проходили мимо бассейна, где плавал труп, — рассказала Керстин. — А это оказался зомби. Сильный. Особенный. Он плюнул и попал на ногу Дитриха. Мы убили этого зомби, но плевок прожег ткани до кости. — Она говорила на базовом английском, тщательно подбирая слова и помогая себе жестами.

«Тошноплюй», — подумал я, вспомнив столкновение с такой тварью. Я присмотрелся к профилю Дитриха и отметил, что его здоровье за несчастные пятнадцать минут снизилось и составляло 59%. Похоже, тут не только «Заражение» работает, но и сама рана здоровья не улучшает…

— Если вы убьете некоторое количество тварей, и Дитрих поднимет уровень, он пойдет на поправку, — сказал я. — Но в таком состоянии это невозможно, да и я сам пока так себе помощник.

Я развел руками.

Керстин глянула на мою задубевшую от крови футболку, которую поставь — стоять будет, взгляд ее скользнул туда, где недавно наружу торчали развороченные кишки, всхлипнула, позеленела и села на диван, закрыв лицо руками.

— Как ты выжил? Это невозможно!

Пришел момент замотивировать Дитриха бороться за жизнь.

— Чем больше убьешь зомби, тем сильнее становишься. Затягиваются даже такие раны. Но не только раны. У меня был напарник в возрасте, почти как вы, так у него новые зубы выросли взамен потерянных, спина болеть перестала. Ничего такого вы не заметили?

— Мы молодеем? — округлила глаза Керстин. — Правда?

И улыбнулась от души, словно не было никакого зомби-апокалипсиса.

— А вы не заметили? — повторил я и улыбнулся в ответ.

Она пожала плечами.

— Думала, просто климат, стресс… Господи! — Она сжала виски руками и затараторила по-немецки, в ее глазах блестели слезы радости. — И правда, несмотря на все ужасы, я прекрасно себя чувствую!

Дитрих слушал ее, кивал, и его лицо светлело. Мне всего тридцать два, я не знаю, каково это — когда жизнь почти прожита и пора подводить итоги. Наверное, ужасно. А у этих людей появился второй шанс. Дело за малым — Дитриху надо выжить.

— Можно взглянуть? — спросил я, склонившись над его ногой.

Керстин направила на кровать стоявший на столике фонарь.

Повязка выглядела так, словно ее наложили неделю назад. Когда он размотал первый слой, аж замутило от приторной вони, я судорожно сглотнул, посмотрел на красно-синие пальцы и понял, что у Дитриха начинается гангрена и ему срочно требуется помощь.

Промелькнула идея спасти его так же, как Макса на маяке, подняв уровень, но… Нет, долго и рискованно. Не с Керстин в напарниках, да и непонятно, сколько ему требуется упокоений…

Или — плыть в «Кали» за антибиотиками и антисептиками? Я выглянул в иллюминатор: зомби кружили вокруг катера, и было их около двадцати штук. Среди обычных выделялись огромные, мышечные, больше двух метров ростом, а также твари с деформированными челюстями, выдающимися вперед — щелкуны. А вон и нюхач. Видимо, он привел остальных по следам Киндерманнов. Никак не прорваться! От досады я скрипнул зубами.

Судя по скорости, с который снижалась «активность» Дитриха, долго он не протянет. И что делать?

— Все плохо, да? — констатировал немец, разматывая свою ногу.

Она раздулась, почернела. А когда я увидел рану, у меня закружилась голова. Наверное, так же выглядел бы ожог от расплавленного метала — огромная дыра с обгорелыми краями, сочащаяся гноем.

— Тут антисептик был, можно… — начал я, но Керстин перебила:

— Мы его уже нашли и использовали. Нужна операция или хотя бы антибиотики.