Перед выходом из Il Bastone они заскочили в оружейную «Леты», где пополнили запасы соли и прихватили серебряные цепи, казавшиеся сейчас глупыми, бесполезными детскими игрушками, предметами из бабушкиных сказок.

Доуз застыла возле кухонной двери, словно бы за ней в самом деле скрывались врата в ад.

– Может, позвоним Мишель или…

– Ансельму? Ты в самом деле хочешь ему рассказать? А вдруг мы и впрямь вызвали какого-то монстра?

– Монстры не ведут себя так тихо.

– Может, это гигантская змея.

– Зачем ты это сказала?

– Да нет тут никакой змеи, – проговорила Алекс. – Может, здесь вообще ничего не случилось. Или… к примеру, проводку замкнуло.

– Я не чувствую запаха дыма.

Так откуда взялся тот мерцающий свет?

Не имеет значения. Окажись на их месте Дарлингтон, он не стал бы колебаться и нерешительно застывать на пороге. Возможно, подготовился бы лучше, но в конце концов поступил бы как истинный рыцарь и поднялся по лестнице. Защищай своих. Плати по долгам.

– Я пойду наверх, Доуз. Хочешь, оставайся здесь, я не обижусь, – искренне предложила Алекс.

Но Доуз все же пошла за ней следом.

Из ярко освещенной кухни они нырнули в темноту коридора. Приходя сюда, чтобы покормить Космо или забрать почту, Алекс никогда не заходила в другие комнаты «Черного вяза». Они казались слишком тихими и неподвижными, как разгромленная кем-то церковь.

– Алекс… – прошептала Доуз, замирая у подножия парадной лестницы.

– Я заметила.

Запах серы. Не такой удушливый, как в храмовом зале «Свитка и ключа», но легко и безошибочно узнаваемый.

Алекс ощутила, как по спине потекла струйка холодного пота.

Они могли бы сейчас уйти, получше подготовиться и поискать помощи, связаться с Мишель Аламеддин и рассказать, как попытались предпринять новый шаг и в результате сотворили глупость. Но Алекс чувствовала, что не может повернуть назад. Она стала пушечным ядром, снарядом, вылетевшим из ствола в тот миг, как Доуз сообщила ей, что в доме не все гладко. Ты намерена открыть дверь, которой вечно предназначено оставаться закрытой. Теперь оставалось лишь идти вперед.

На верхней площадке лестницы они вновь остановились. Из-под закрытой двери бального зала сочился тот самый золотистый свет, мерцая в темноте коридора. Рядом шумно задышала Доуз – вдох через нос, выдох через рот, – явно пытаясь успокоиться. Подойдя к двери, Алекс попыталась ее открыть и тут же с шипением отдернула ладонь. Дверная ручка оказалась горячей на ощупь.

– Что мы наделали? – дрожащим шепотом спросила Доуз.

Обернув руку футболкой, Алекс все же ухватилась за ручку, распахнула дверь. И тут же ощутила обрушившийся изнутри жар, как из открытой духовки. Воздух наполнял сладковатый запах, вовсе не похожий на серный; скорее он наводил на мысли о горящем дереве.

Комната изрядно запылилась, вдоль стен громоздились штанги и тренажеры, заколоченные окна по-прежнему уныло взирали на происходящее. На полу все еще виднелся нарисованный мелом круг, созданный для проводимого в новолуние ритуала Сэндоу. Его даже не потрудились стереть – никому не хотелось возвращаться в бальный зал, вспоминать нависшее над ними чудовище, крики об убийстве и злополучный финал неудачного действа.

Как оказалось, такая трусость сыграла им только на руку. Начерченный на полу круг теперь напоминал золотистую светящуюся стену, внутри которой, скрестив ноги, сидел Дэниел Тэйбор Арлингтон Пятый. Голый, как младенец в ванне, с блестящими витыми рогами, словно пронизанными золотыми нитями. Его шею обхватывал широкий золотой ошейник, украшенный гранатово-нефритовым орнаментом.

– О-о, – выдохнула Доуз, взгляд ее заметался по комнате, ни на чем не задерживаясь. В конце концов она уставилась куда-то в дальний угол, старательно отводя глаза от возбужденного члена Дарлингтона, походящего на огромную светящуюся палочку.

Дэниел сидел с закрытыми глазами, положив руки на колени ладонями вниз, будто медитировал.

– Дарлингтон? – растерянно пробормотала Алекс.

Он даже не шелохнулся. Казалось, от него исходили волны жара.

– Дэниел? – позвала Доуз и шагнула вперед, шаркая кроссовками по пыльным половицам.

– Постой, – возразила Алекс и вытянула руку, пытаясь преградить ей путь. – Мы даже не знаем, он ли это. – В том, кто выжил в аду, мало что осталось от прежнего Дарлингтона.

– У него отросли волосы, – беспомощно проговорила Доуз.

Алекс вдруг осознала, что Памела права. Она привыкла к аккуратной, с нотками небрежности прическе Дарлингтона, которая, казалось, не требовала никаких усилий. Теперь же вьющиеся пряди волос спускались на шею. Судя по всему, в аду не водилось парикмахеров.