Шрифт:
– Зачем?
– В нем есть нечто странное. Просто взгляните на него и скажите, что мне мерещится. Потом можем вновь не разговаривать.
Алекс не хотелось идти. Ей не нравилось, что Тернер старательно игнорировал ее все это время и позвонил, лишь когда ему что-то понадобилось. Но он был Центурионом, а она занимала место Данте. Вергилия.
– Ладно. Но за вами должок.
– Хрена с два. Вы просто выполняете свою работу. – И он повесил трубку.
Мелькнула мысль послать его к черту и никуда не ходить – просто из принципа, но в данный момент мертвое тело казалось предпочтительнее существа, устроившегося в бальном зале «Черного вяза».
Алекс слишком резко дала задний ход, из-под колес полетели кусочки гравия.
«Успокойся, Стерн. Ты ведь не бежишь с места преступления».
Она всеми силами избегала смотреть в зеркало заднего вида, боясь, что в поле зрения вновь попадет мерцающий золотой свет.
Доуз привалилась к дверце возле пассажирского сиденья. Вид у нее был болезненный.
– Еще одно убийство?
– Он не сказал. Просто упомянул тело.
– Ты не… Может, это как-то связано с тем, что мы сделали?
Черт. Алекс даже не подумала о такой возможности. Конечно, маловероятно, однако ритуалы зачастую имели всевозможные магические последствия, особенно когда проходили не так, как положено.
– Сомневаюсь, – возразила она, на самом деле не испытывая подобной уверенности.
– Хочешь, я пойду с тобой?
Отчасти Алекс испытывала искушение согласиться. Доуз была намного лучше подготовлена, чем Алекс, она точно поймет, на что обратить внимание, и сможет найти нужные слова. Однако Доуз пострадала – снаружи и внутри, ей нужно исцелиться и хоть ненадолго поддаться горю и чувству вины. Алекс знала об этом не понаслышке.
– Нет, ты Окулус. А это работа Данте, – отказалась она.
И Доуз как-то сразу успокоилась. Нет-нет, ей вовсе не страшно, она просто следует протоколу.
Алекс опустила окна машины, позволив ночной прохладе вползти внутрь. Сейчас они могли бы уже быть где угодно, освободиться от страха или долга, мчать куда-нибудь вперед. Уехать в отпуск или просто кататься всю ночь, снять дом где-нибудь на побережье. Сзади, засунув сумку под сиденье и сложив руки под головой, вполне мог бы развалиться Дарлингтон. И все было бы хорошо.
– Это он? – прошептала Доуз.
Ночной ветер, подхватив ее слова, пронес их по спящему городу и дальше, мимо домиков на окраине с темными квадратами полей. У Алекс не нашлось ответа; она просто включила радио и поехала в сторону кампуса, стремясь скорее увидеть огни Il Bastone и понять, что наконец оказалась дома.
Дарлингтон легко справлялся с вызовом шакалов. Впрочем, ничего странного. Он весь казался олицетворением «Леты» и искренне наслаждался всем, что мог предложить Il Bastone. Когда я рассказала ему об особенностях эликсира Хирама, Дарлингтон процитировал мне Йейтса: «Мир полон магических вещей, которые лишь терпеливо ждут, пока наши чувства обострятся». Я не нашла в себе смелости признаться, что знаю эту цитату и всегда ее ненавидела. Ведь казалось слишком легко поверить, что нечто свыше наблюдает за нами, изучает с бесконечным терпением, тогда как мы, сами того не ведая, несемся навстречу необратимому мигу прозрения.
Мой новый Данте полон энтузиазма. Похоже, мне по большей части придется сдерживать его, чтобы уберечь от беды. Он так легко рассуждает о магии, а ведь она под запретом и за соприкосновение с нею всегда требует ужасную цену.
Дневник Мишель Аламеддин времен «Леты»(Колледж Хоппер)8
Вновь очутившись в оружейной, Доуз показала Алекс средство от ожогов, то и дело настойчиво повторяя, что все в порядке и ей просто хочется побыть одной. Конечно же, лгала, но если Памеле захотелось вдруг надеть наушники и на ближайшие пару часов сделать вид, что работает над диссертацией, Алекс мешать не собиралась. Она не стала брать «Мерседес», припаркованный позади Il Bastone, – Доуз начала бы нервничать, что Алекс поехала одна, – и вызвала такси, чтобы добраться до медучилища.
Тернер прислал адрес, но она плохо знала эту часть кампуса. Алекс лишь раз бывала в медицинской библиотеке; тогда Дарлингтон водил ее в подвал, в обшитую панелями комнату, вдоль стен которой тянулись полки со стеклянными сосудами. В закрытых черными крышками банках с квадратными этикетками плавали человеческие мозги – целиком или разделенные на части.
– Личная коллекция Кушинга, – пояснил Дарлингтон и выдвинул один из ящиков под полками, открывая ряд крошечных детских черепов. Натянув нитриловые перчатки, он выбрал два для запланированного «Черепом и костями» ритуала предсказания.
– Почему именно эти? – поинтересовалась Алекс.
– Они еще не до конца сформировались и могут показать все возможные варианты будущего. Не волнуйся, мы вернем черепа в целости и сохранности.
– Я и не волнуюсь. – В конце концов, это всего лишь кости.
Однако привилегию вновь любоваться коллекцией Кушинга она предоставила Дарлингтону.
Дом номер 300 по Джордж-стрит совсем не походил на прекрасную старую библиотеку с усыпанным звездами потолком. Большое серое здание психиатрического отделения, построенное в современном стиле, занимало большую часть квартала. Вопреки ожиданиям Алекс, здесь было тихо – ни полицейских машин, ни съемок места преступления, ни репортеров. Возле входа рядом с темным фургоном припарковал свой «Додж» Тернер.