— Наверняка, — согласилась она. — Если получится — тут очень большое «если», — то попытаться смоделировать активность нейронов на подсовокупности коннектома. Посмотреть, что получится.

Десять месяцев спустя

Подходя к кабинету Солли, она услышала через приоткрытую дверь мужские голоса и смех. Это был не шумный опенспейс. Солли выбил себе отдельное междисциплинарное подразделение, финансируемое за счет целевого капитала. Он сидел в старом псевдоготическом здании Принстонского кампуса на расстоянии досягаемости и от нейробиологов, и от компьютерных гиков. Его кабинет — просторный, тихий, заставленный книгами — выходил окнами на университетский газон.

Она толкнула дверь и застала Солли за видеоконференцией с Корваллисом Кавасаки и Енохом Роотом. Этот вид связи воспринимался как слегка устарелый, однако некоторые еще им пользовались.

— Привет, София! — крикнул Си-плюс, когда увидел ее в кадре.

— Я опоздала?

— Наоборот! — ответил Солли.

Он был щуплый и утопал в кожаном кресле, словно мышь в бейсбольной перчатке.

— О’кей. Фу-ух!

— Мы собрались чуть пораньше, — объяснил Си-плюс. — Надо было кое-что обсудить.

— По-латыни?

Наступила неловкая пауза, потом все дружно рассмеялись.

— Мне стыдно, что ты услышала мою ломаную латынь, — сказал Си-плюс. — Ужас какой.

— Я не отличу ломаной от неломаной, — ответила София. — Но зачем?

— Это наша с Енохом старая шутка, — объяснил Си-плюс. — Он как-то подошел ко мне в баре возле фонда и приветствовал меня на разговорной латыни.

— Поскольку знал, что ты на ней говоришь, — догадалась София. — Из-за твоих реконструкторских увлечений.

— Да. Это произвело большое впечатление на амазоновских сотрудников в баре.

— И на вас, — сказал Енох. Его лицо делило экран с пинтой янтарной жидкости под шапкой белой пены.

— Я тогда не был знаком с Енохом. Так что да! Он здорово меня удивил, — признал Си-плюс. — В общем, мы иногда упражняемся в латыни. Енох говорит гораздо лучше меня.

— Здравствуйте, Енох! — сказала София. — Вы где?

Енох свободной от кружки рукой повернул камеру, и они увидели размытую панораму уютного паба.

— Англия? — предположила София. — Ирландия?

— Нет. Независимое суверенное государство… сейчас…

Енох торжественно сунул руку в карман, достал паспорт и повернул его к камере. Паспорт был новехонький. На обложке тиснеными золотыми буквами значилось по-французски, по-голландски и по-английски, что это официальный документ Зелрек-Аалберга.

— Вы теперь паспорта печатаете?! — изумился Си-плюс.

Енох пожал плечами:

— Это всего лишь бумажка. Вы знаете Эла. Он одержим идеей государства. Вечно пытается взломать систему.

— Кстати, о взломе системы, — сказал Солли. — Мы вроде бы в сборе?

Все понимали, что он имеет в виду комиссию по Софииному диплому. Для обычного диплома комиссия была слишком большой и разнообразной, однако некие привходящие обстоятельства требовали участия всех троих.

— Да, начнем, — сказал Си-плюс.

Енох в знак согласия поднял кружку и кивнул.

— Ты основательно поработала, — заметил Солли, поворачиваясь вместе с креслом к Софии.

Та вздохнула:

— Рада, что вы так на это смотрите.

— А почему нет?

— Мои занятия… оценки…

— Это формальности, установленные университетом, чтобы студенты не слетели с катушек из-за лени, невнимательности и чего там еще.

— Подушка безопасности?

Он рассмеялся:

— Для университета. Поскольку я здесь единственный, кого это должно волновать, скажу просто, что, на мой взгляд, ты одолела все такие препятствия год назад. Твой последний курс был, по сути, аспирантурой. Я могу уверенно сказать, что ты основательно поработала, поскольку слышу про твои успехи от Корваллиса. И от Еноха. От моих аспирантов и постдоков.

— Мои успехи, — фыркнула София. — Я все больше вопросы задаю.

— Метрика не хуже других. Уж точно лучше экзаменов и оценок.

— Рада, что вы так думаете. Отметки за этот год — худшие в моей жизни.

— Важно одно: чтобы ты преодолела бюрократические препоны и окончила университет, — заметил Солли. — Поверь, София, всем плевать на твои оценки. Никто на них больше не взглянет.

Она посмотрела на экран. И Енох, и Си-плюс вежливо отвели глаза.

— Это разрыв шаблона, — призналась София.