И что же у нас есть на сегодняшний день?

Константин Николаевич пробежал глазами по нескольким мелко исписанным листам бумаги — коллективный опус следователей, переписанный жандармским писарем. Согласно ему, домогаясь регалий, Марфа пробралась по заброшенному черному входу (довольно-таки успешно забытый запасный переход для слуг), для чего ей пришлось подняться по лестнице и влезть в люк. Ох уж эти шаловливые предки, понастроили тут!

Ключи у нее были, это весьма убедительный довод, никак не скажешь. А вот в остальном очень даже не доказуемо. Это рыхлая баба, а не гибкий ниндзя, чтобы пройти весь этот путь. Господа, но ведь этого крайне мало! — мысленно воззвал Долгорукий к своим коллегам и повернул лист бумаги.

Следователи, видимо, тоже понимали шаткость своих доказательств и потому на следующем листе четко обозначали еще три доказательства вины:

— Ключ от черного входа есть, как у горничной, лишь у Марефы. А жандармские эксперты четко зафиксировали следы только от его ключа в замке. Больше следов ни от банального взлома, ни от воровской отмычки не было;

— Морские бахилы, почему-то носимые женщиной, довольно хорошо отметились в пыльном, давно уже не убираемом коридоре. И хотя Марефа потом попыталась уничтожить следы собственных злодеяний, но второпях сделала это плохо и отпечатки бахил в ряде мест были четко замечены;

— Постовой жандарм, находящийся в этот вечер на дежурстве, видел уходящую с работы Марфу встревоженной и заметно уставшей, как будто пробегавший несколько сот сажен. При попытке разговорить ее чувствовалось, что она встревожена и весьма нервничает.

Серьезные доводы. Во всяком случае, так просто голословно ни опровергнуть, ни подвергнуть их невозможно. Но все же доказательства для ареста слабоваты и не аргументированы. XIX век еще! Сам он с такой доказательной базой ни в суд, ни, тем более, к императору

Надо, во-первых, увидеть и поговорить с самой Марфой, во-вторых, рассмотреть место преступления. И тогда будет проще рассмотреть все дело в целом.

В любом случае, он непременно должен был с нею встретиться хотя бы даже для вездесущей галочки, чтобы, убедившись в ее честности и невинности, потом окончательно о ней забыть. Или наоборот, найдя вину доказанной, арестовать ее и посадить в Петропавловскую крепость, как самого опасного государственного преступника.

Обворовать самого императора! Для XIX века это все равно, что богохульствовать Господа. Не зря инсургенты уже в это время были поголовны атеистами. А тут неграмотная баба!

А то как же! Посадить человека в тюрьму или, что для XIX ничуть не реже, впаять на каторгу, и ни разу не увидеть его, для Константина Николаевича было шокирующей новизной.

Сам он был уверен в ее виновности после жандармских бумаг процентов в 30. Это много, учитывая, что в 100% он будет уверен только после окончания следствия. Для начала ему хотелось бы подчистить дело. Очень уж топорно и аляповато оно велось.

А ведь многие уголовные дела XIX века потом брались для примера в юридических вузах в XXI века. С соответствующим негативным или позитивным оттенком. Он сам читал такие и ему очень бы не хотелось, чтобы в неряшливо отработанной папке значилось:

— Следователь жандармерии князь Долгорукий.

А потом плохие доказательства и неумные выводы. И итог — профессор говорит, что это пример, как не должен работать квалифицированный юрист.

Бр-р! Так что, прежде всего, четкие формальности, полнота доказательной базы и так далее. А уже потом посмотрим, виновна она или нет. Если дело проработано добротно и правильно, это будет видно хорошо, хочет это сам следователь или нет.

С собой по жандармскому обычаю — работать только с каким-никаким помощником — на этот раз он взял вахмистра Игната Кормилицына, человека из столичного простонародья, малограмотного, но внимательного и сообразительного, знавшего это дело до мелочей. Будет ему помогать и, если надо, фиксировать ход предполагаемых допросов. А думать он и сам может и за двоих!

В Зимнем дворце он хотел сначала сам поискать Марефу в подсобных помещениях, но потом ему стало откровенно лень. Набегался сегодня, нанервничался, а он между прочим, великий князь! И так найдется, не велика «дама».

Отправил поискать ее вахмистра, а сам принялся точить лясы с двумя знакомыми жандармскими офицерами. Их очень льстило, что дворянин из их круга сумел пробраться в императорскую семью.

Обсудили кое-какую информацию, князь стал обладателем наисвежайшей сплетни, кто кому ставит рога. И ведь даже не смешно. Действительный тайный советник, старик семидесяти лет, зачем женится на двадцатилетней девушке? Кроме как получить рога, иных вариантов они не нашли. И ведь получает их, большие, ветвистые.

Пришел Кормилицын, таща на буксире уборщицу. Днем, как обычно, она или работала, или слегка отдыхала — здесь тоже не звери лютые. Константин Николаевич ее немного знал, как, впрочем, и другую обслугу дворца — служба такая.

Толстая, простоволосая, одетая вомножество одежд и одежек, она визуально сразу же заняла весь имеющийся объем комнатки. Это почувствовали не только жандармы, но и сама Марефа. В присутствии благородных господ она, как могла, съежилась, скомкалась, буквально спряталась за предложенный ей колченогий стул.