Арчи осторожно надел его на шею — и тот тут же засветился подозрительно зелёным, а в воздухе раздался короткий «пиу!» .

Мы оба замерли.

— Это он… включился?

— Я… не уверена, — честно призналась я. — Возможно, он перепутал звук команды с твоим кашлем.

— Замечательно. Я буду броненосцем с астмой, — буркнул Арчи, но амулет снимать не стал. Просто спрятал под рубашкой и сделал вид, что всё в порядке.

Ну, хоть кто-то у нас оптимист.

Переодевальная была в магическом блоке Орденского здания.

Кругом суетились подмастерья — кто натягивал на себя магические мантии с иллюзиями, кто полировал монокли, кто репетировал акценты.

Мы с Арчи получили свои последние распоряжения: место посадки воздушного корабля, коды для допуска, пароль на входе в "Ледяные залы".

Именно там, в горах Нордланда, и состоятся закрытые торги. Уже через три дня.

— Обратный отсчёт пошёл, — сказал Арчи, перебирая бумаги. — Мы едем как высокие гости, имена и документы нам предоставят уже на месте. Будь готова сиять и очаровывать.

— Звучит как мыльная опера.

— Постарайся не говорить этого вслух при аристократах. Или говори — пусть подумают, что ты эксцентричная.

Я молча надела маску из чёрного кружева — она прикрывала только верхнюю часть лица, но делала выражение немного… загадочным.

— Тебе идёт, — бросил Арчи, будто невзначай.

Я прищурилась:

— Ты ведь даже не посмотрел.

— Я профессионал, — ответил он, пытаясь удержать серьёзное выражение, но уголки его губ всё-таки дёрнулись.

Мы были готовы. Почти.

И всё же, когда я в последний раз посмотрела на себя в зеркало, увидела не просто странную девчонку, попавшую в чужой мир. Не инженера. Не беглянку.

А женщину, которая готова шагнуть в логово преступников, притворяясь одной из них.

С Арчи.

Со всеми его кружками, бумагами, странными ужимками, непонятными шутками…

Работа мечты, чёрт побери.

Мы вылетели ранним утром. Город ещё спал, утопая в лёгком тумане, когда дирижабль с изящной, обшитой медью гондолой плавно оторвался от платформы Центрального аэродрома.

Небо было безоблачным — акварельно-голубое, с редкими мазками перистых облаков, сквозь которые просачивалось золотистое солнце. С высоты крыши домов казались игрушечными, паровые трубы выглядели как тонкие иглы, а улицы — словно рисунок на старинной карте.

Я прижалась лбом к стеклу обзорного окна, не в силах оторваться от вида. Даже сердце замерло — от восторга и, возможно, от легкой тревоги перед заданием.

— Никки, ты так к стеклу прилипла, будто никогда не летала.

— Я никогда не летала вот так . В собственном купе, с позолоченными ручками, с паровым чайником и в сопровождении "высочайшего секретаря"! — я покосилась на Арчи. — У нас тут почти королевский люкс.

Он усмехнулся, но не возразил.

Купе действительно было роскошным — бархатные сиденья, резной столик с креплениями, чтобы посуда не соскальзывала при турбулентности, старинный хронометр на стене и даже встроенный магический камин с эффектом настоящего огня.

А ещё был запах — свежий, холодный, наполненный озоном. Через открытую форточку врывался ветер с высоты, и он был совсем не похож на городской — он пах простором, льдом и далекими горами.

Мы летели на север — в сердце Нордланда. Под нами скользили белые поля, тонкие, как паутина, реки, и зубцы гор, из которых тянуло синей стужей. Внизу всё казалось далеким, почти нарисованным. Только лёгкое вибрирование в полу напоминало: это не сон. Это полёт.

Я уже летала раньше. Конечно, летала.

Первый раз — мой полет на дирижабле с Анной. Мы тогда впервые летели в командировку и я была полна восторга. Помогая справиться с переживаниями анны, даже не сама не заметила как провела тот полет. Тогда я была стержнем, который успокаивал Анну. А сейчас… оставшись одна, я уже не ощущала той уверенности.

Я смотрела в мутноватое стекло иллюминатора и вдруг — почти непроизвольно — провалилась куда-то глубже.

Другой полёт. Другое стекло — пластиковое, чистое. Другое небо — плотное, сизое, без шестерёнок и клапанов. Тогда я сидела у окна, сжав в руках рюкзак и пересчитывая в голове документы: паспорт, аттестат, распечатку ЕГЭ. И ещё один момент — чай в пластиковом стаканчике, сладкий и почти остывший.