Отец мог победить в споре только в том случае, если бы пустил в ход доказательство, что король расправился с Моной из мести. Да, она отказалась быть его любовницей, за что поплатилась, но как об этом сказать сыну? Не проще ли принцу будет похоронить обоих беглецов в этом же замке? Прекрасно объяснение для всего света, что он обнаружил гнездо мятежников и выжег его.

Но спорщики вышли умиротворенные. В руках принца были Хроники.

«Выходит, отец решил поделиться с Конрадом мыслями о Возги и их тайне. Может, оно и верно. Нам без помощи не обойтись».

– Запомни, я для всех по-прежнему барон Возги, а ты моя племянница, – буркнул отец, когда Кэти бросилась к нему.

– Мы не можем вернуть вам титул и имена, пока не разберемся со всем, что происходит на Севере, – объяснил свое решение Конрад.

– Спасибо, – Кэти опустила глаза. – Я бы не хотела, что слуги перестали доверять нам. Когда Прыся узнает, что мы столько лет врали, будет расстроена. Мне важны их преданность и любовь. Я дорожу всеми ими. А близнецы еще слишком малы, чтобы понять, почему мы считаемся изгоями.

– Я поговорю с Его Величеством. Вы оказали мне, его сыну, неоценимую услугу, и я уверен, что отец отблагодарит вас.

– И нам не придется отрекаться от преступницы Моны Ламберт? – отец смотрел прямо в глаза принца.

Кэти затаила дыхание. Она знала, что после мятежа, затронувшего добрую часть дворянства, многие семьи отрекались от мятежников, вычеркивая их имена из Хроник. Иначе было нельзя. Король начисто разорял такой род, считая, что семья поддерживает идеи мятежа. Сын отказывался от отца, брат от брата.

– Прошло десять лет. Вы не вели подрывную деятельность и не были замешаны в преступлениях против короны. Я думаю, вопрос будет решен положительно.

Кэти видела перед собой государственного деятеля. Думала ли она, спасая брошенного умирать человека, что этим поступком возвращает себя и отца к прежней жизни?

«Как странно пересекаются судьбы».

Одно Катрина твердо знала, скажи сейчас принц, что герцогиню Мону Ламберт следует вычеркнуть из Хроник рода, дочь и отец отказались бы сделать это. Лучше остаться изгнанниками, чем предать имя любимой матери и жены.

Когда они пришли на кухню, Прыся разливала чай. За столом сидели Найтан, ведьма и Дуг. Дуг, конечно, не понимал, о чем говорят люди, но он чувствовал тепло общения и поэтому с удовольствием проводил вечера на кухне.

– Я всегда знала, что графу Фаберту не стоит доверять, – Прыся в сердцах громыхнула сковородой, которую после мытья собиралась повесить на крюк. – Я сердцем чувствовала, что Ядвига не виновата. Я с самого начала говорила, что не может такая порядочная женщина наслать болезнь на деток своей деревни.

– Вы о чем? – дядюшка Мартин занял большое кресло, которое услужливо пододвинул к столу Дуг.

– Я рассказал им, чему сам был свидетелем, – откликнулся Найтан, грея руки о кружку с кипятком. – Это случилось на второй день, как я записался в ратники. Именно поэтому меня не было в городе, и я не знал, что Ворон попал в беду.

Найтан продолжил называть Конрада Вороном, не желая разрушать атмосферу большой семьи, создавшуюся на кухне, где все были равны. Объяви он Прысе, что с ней за одним столом сидит Его Высочество, и она закрылась бы, как улитка в раковине. Не было бы той непринужденности, какую создавала своим бесконечными хлопотами хозяйка кухни.

– Нас отправили навести порядок в одной из деревень. Там люди роптали. Требовали от графа разобраться с местной ведьмой, которая потравила все колодцы вокруг. Еще на подъезде к деревне мы узнали, что народ взялся за вилы. Люди винили короля, что тот благоволит к ведьмам. Мол, творят, что хотят, никакого за ними контроля. Я случайно подслушал разговор между двумя ратниками, притворившись, что уснул в телеге. Один из них и был тем самым отравителем, кто под видом божьего странника обошел все колодцы. Он не скрывал, что действовал по распоряжению командира отряда, а тот напрямую подчинялся графу. Большие деньги и нажива закрывали им рты.

– И все свалили на ведьму? – ахнула Кэти. – Как это похоже на историю Ядвиги!

– А я о чем? – вставила свое Прыся. – Чуть не погубили золотую женщину!

Кэти улыбнулась. Она помнила, как Прыся негодовала, что хозяйка притащила в дом ведьму. Боялась за детей и выговаривала самой старухе не самые приятные слова. А теперь прониклась и сделалась ее ярой защитницей.

– И что было дальше? – дядюшка Мартин вернул разговор в прежнее русло.

– Ведьму сожгли. В собственном доме. Забили все окна и двери и подпалили. Вроде бы как утихомирили народ стараниями графских людей, но оставили ненависть к королю, который своими указами встал на защиту ведьм.