Я оглядываю себя.

— Какие это, например?

— Например, то, как ты идешь, как будто ты всегда прислушиваешься к чему-то, чего не слышат другие. Ты явно чувствительна к местам с привидениями, ты проводишь довольно много времени, разговаривая с кем-то, кого можешь видеть лишь ты сама, и у тебя есть манера довольно внезапно исчезать.

Я киваю, обдумывая услышанное.

— Справедливое замечание. Кстати, его зовут Джейкоб. Тот, с кем я разговариваю.

Джейкоб машет рукой.

— Привет, я Джейкоб Эллис Хейл, — говорит он Лукасу, протягивая руку, — лучший друг и соучастник преступлений, а еще у меня отличный вкус на комиксы.

Лукас его, конечно же, не слышит, но я передаю послание.

— Я удивлен, что ты позволила призраку преследовать тебя, — говорит Лукас, когда мы сворачиваем на Бурбон-стрит.

— Это нетрадиционно, — говорит Лара, — но время от времени он бывает полезен.

Джейкоб смотрит на Лару так, словно у нее только что выросла вторая голова. Должна признаться, я тоже изрядно удивлена. До сегодняшнего дня Лара была ближе всего к тому, чтобы сделать Джейкобу комплимент, когда называла его Джейкобом, а не Призраком. Теперь, в течение тридцати минут, она была с ним мила — дважды.

— Я определенно этого не одобряю, — уточняет она. — Но я думаю, что сейчас у нас проблемы посерьезнее… — она замолкает, когда мы подходим к отелю

— Кардек, — произносит она, читая вывеску. — В честь основателя Спиритизма?

— Именно, — говорит Лукас, впечатленный, судя по всему.

— Вау, — произносит Лара, разглядывая лобби, — они действительно заморочились с этой темой.

— Погодите, пока не увидите нашу комнату.

— Твои родители закончили съемки на сегодня, — говорит мне Лукас, — так что до встречи утром. Берегите себя, Кэссиди, Лара.

— Никто никогда не прощается со мной, — бормочет Джейкоб, когда Лукас поворачивается, чтобы уйти.

— Погодите! — кричу я. У меня еще дюжина вопросов, но я решаю остановится на самом важном. — Вы ведь ничего не скажете моим родителям, да? О… — я указываю на нас.

Лукас приподнимает бровь и одаривает меня полуулыбкой.

— Я? Я всего лишь гид.

Мы смотрим как он уходит, и я вспоминаю первое впечатление о Лукасе Дюмоне, ученом-скептике, таким же, как папа. Наверное, никогда нельзя знать наверняка.

— Как думаешь, может и твой отец тайком стал членом секретного паранормального общества? — спрашивает Джейкоб, и я фыркаю.

— Сомнительно, — отвечаю я, пока мы идем по лобби.

На полпути к лестнице я замечаю табличку, висящую на двери в комнату для спиритических сеансов.

НАШ МАСТЕР НАС ПОКИНУЛ. КОМНАТА ДЛЯ СПИРИТИЧЕСКИХ СЕАНСОВ БУДЕТ ЗАКРЫТА ДО ДАЛЬНЕЙШИХ УВЕДОМЛЕНИЙ. ПРИНОСИМ ИЗВИНЕНИЯ ЗА НЕУДОБСТВО.

Интересно, почему он ушел.

— Вот любопытно, — говорит Джейкоб, — вероятно, это как-то связано с нашим спиритическим сеансом.

А. Точно. Всё это вселение_настоящего_Эмиссаром_Смерти, в то время как ты просто хотел устроить обычное шоу. Я понимаю, как это, должно быть, неприятно. Наверху мама и папа сменили свои костюмы исследователей на свободную летнюю одежду. Папа даже шорты надел.

— Повеселились, девочки? — спросила мама.

Мы издаем несколько мычащих звуков, тем самым давая понять, что «да».

— Чем занимались? — интересуется папа.

Ну, думаю, мы напали на след тайного общества, которое занимается изучением паранормальных явлений, и мы повстречались с его живыми членами… кстати, ваш гид один из них!… а после мы провели конференцию с его мертвыми членами, чтобы они смогли помочь нам выяснить, как изгнать Эмиссара Смерти, который преследует меня, и, надеюсь, это сработает, и я не умру. Снова.

— Ничем особенным, — небрежно говорю я. — Просто шатались по кварталу.

Я бросаю камеру на кровать, а Лара прислоняет рюкзак к стулу. Ее сумка не полностью застегнута, потому Мрак подходит и начинает в ней рыться. Ему почти удается открыть мешок с могильной землей, когда я понимаю, что происходит. Я бросаюсь к нему и поднимаю его. Последнее что нам нужно, чтобы кот относился к нашим магическим атрибутам, как кошачьему лотку. Мрак протестующе вздыхает, а затем обмякает в моих руках, как тот самый вышеупомянутый мешочек с могильной землей. Если бы только у могильной земли была шерсть, и она могла недовольно мурчать.

Я поднимаю его, и смотрю в зеленые сонные глаза.

— Ты мой храбрый защитник? — интересуюсь я.

Мрак мгновение смотрит на меня, а потом широко разевает рот, и на секунду мне кажется, что он обнажает ряды крошечных острых зубов. Но я понимаю, что это всего лишь зевок. Который заканчивается отрыжкой. Папа смеется, а я со вздохом сажаю кота на подстилку, где от тут же растекается лужицей.

— Хорошо, что у тебя есть я, — говорит Джейкоб. — Я почти уверен, что твой кот бесполезен.