— Значит, — говорю я, стараясь не думать о Фреде. — Ты водишь катафалк?

— Обычно нет. Я имею в виду, это машина моего парня, но он позволяет мне брать ее, когда она свободна.

Я оглядываюсь через плечо, удивляясь ее определению свободы.

— А сзади всегда стоит гроб?

— Я же говорила, — говорит она, снова махнув рукой. — Это просто Фред.

— Она говорит про гроб, — объясняет Лукас.

— Верно, гроб. Мы зовем его Фредом, — говорит Филиппа. — Он пустой, — добавляет она, почти как запоздалую мысль.

Я вздыхаю с облегчением, но затем резко вдыхаю, когда Филиппа сворачивает между двумя грузовиками и жмет на газ. Лукас закрывает глаза. И вот, я думаю, как я умру. Снова. Не в реке и не в руках Эмиссара, а в катафалке, мчащемся сквозь дневной поток машин к озеру Пончартрейн. Я сжимаю сломанный амулет от сглаза в кармане, сжимаю до боли в пальцах. Я не была уверена, что мы были правы насчет моста, но когда катафалк мчится на север, я чувствую это, как тень на периферии зрения, холодное пятно в теплый день, и я знаю, что мы едем в правильном направлении.

— Музыку? — спрашивает Филиппа, уже включая радио. Я не знаю, чего я ожидала — рока или попсы, даже классики, — но то, что выливается, — это серия низких гонгов, медитативный трек, настолько не соответствующий мчащемуся катафалку и моей нарастающей панике, что я едва не смеюсь. Пока мы едем дальше, я держу красный рюкзак на коленях, проводя большим пальцем по вышитой букве L, которую я никогда не замечала спереди.

— Думаете, мы доедем туда вовремя? — спрашиваю я.

Наверное, я просто хочу, чтобы взрослый солгал и сказал мне, что всё будет хорошо, но Лукас ничего не говорит, а Филиппа смотрит на меня в зеркало заднего вида и говорит:

— Я не знаю, Кэссиди.

И прежде чем я успеваю расстроиться, она жмет на тормоза, и если бы Джейкоб был материальным, я почти уверена, что он вылетел бы через ветровое стекло. Вместо этого он опирается на спинку сиденья. Я вспоминаю о витрине, которая разлетается вдребезги под его кулаком, о том, каким сильным он становится, о том, что до вчерашнего дня я больше всего боялась, что он станет неконтролируемым духом, которого мне придется отправить в небытие. Всё меняется так быстро.

— Ты смотришь на меня, — говорит он, и я моргаю, слишком быстро, как иногда папа, когда показывает что-то сентиментальное, и он пытается на расчувствоваться.

— Потому что ты забавный, — отвечаю я.

И лишь он высовывает язык.

Я тоже показываю свой в ответ.

Я рада, что Джейкоб необычный призрак.

Я рада, что он сильнее как никогда.

Мне нужно, чтобы он был таким.

Я не хочу потерять его.

Я не хочу потерять Лару.

Я никого не хочу потерять.

Нет победы без поражения, сказала гадалка, но папа сказал, что нельзя предсказать будущее, потому что мы еще не прожили его. Он сказал, что карты лишь зеркала, отражающие наши мысли, надежды и страхи. Итак, я знаю, чего я боюсь, но я также знаю, что это не высечено на камне. Я знаю, что могу спасти одного из своих друзей, не потеряв другого. И я знаю, что на карту поставлена третья жизнь: моя собственная.

— Мы на месте, — говорит Лукас, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть озеро, расстилающееся на горизонте, огромное серое пятно, насколько я могу видеть. И пересекающий его мост.

Филиппа поворачивает катафалк на обочину, недалеко от устья озера. Мимо проезжают машины, замедляя ход при виде остановившегося катафалка с задрапированным цветами гробом на заднем сиденье, но она машет им рукой, когда мы все выходим. Я обращаю свое внимание на мост. Он тянется, как ириска, волнистая линия, уходящая прямо к горизонту.

— Готов? — спрашиваю я у Джейкоба.

— Неа, — отвечает он, но мы оба делаем шаг вперед. Так близко, я ощущаю Завесу, и место за ней. Мост Душ. Словно карман тишины, тяжелый и спокойный.

Даже в такую душную жару меня пробирает дрожь. Вблизи странное притяжение ощущается сильнее. Здесь это похоже на отталкивание. Что-то глубоко внутри меня предупреждает, что это плохое место, побуждает меня бежать отсюда.

Но я не могу.

Я уже готова дотронутся до Вуали, когда Филиппа произносит.

— Погоди.

Она роется в кармане и достает конфету, смятый чек, печенье с предсказанием судьбы и моток красной нити. Она вытаскивает красную нитку из кучи всякой всячины, остальное сует в карман

— Вытяни руку, Кэсс.

Я слушаюсь, ожидая, что она вложит нить мне в ладонь, но вместо этого она несколько раз обматывает её вокруг моего запястья.

— В пространстве между мирами очень легко потеряться, — говорит она. — Это как сон. Иногда забываешь, что реально, а что нет. — она завязывает концы в узел. — Это поможет тебе вспомнить.