— Святой Рош, — объявляет мама. — Покровитель здоровья. Неофициальный покровитель использованных протезов.

По часовне проносится ветерок и искусственное колено поскрипывает.

— Некоторые довольно символичны, — объясняет мама. — Рука для тех, у кого проблемы с запястьями. Колено для тех, у кого болят суставы. А прочие отдают в знак благодарности. Люди приносят их, когда они им больше не нужны.

Я оглядываю святилище. На меня в ответ пялится стеклянный глаз, широкая голубая радужка затуманилась от времени. В этом месте нет призраков. Оно просто жуткое.

Я выхожу из часовни, чтобы освободить место для съемочной группы, поскольку места мало и потому что мне не хочется быть окруженной частями тела, даже если они ненастоящие. Мы с Джейкобом бредём по тропинке, оглядывая могилы с именами вроде Бартоломью Джонс, Ричард Чернел III и Элиза Харрингтон Кларк. Имена, которые звучат необычно, словно они из учебника по истории или какой-то пьесы. Голоса моих родителей доносятся из часовни, то громче, то тише, долетая до нас, словно лёгкий ветерок. Джейкоб взбирается на склеп и перепрыгивает с крыши на крышу, словно играя в классики.

Гремит гром и собираются тучи с прогнозом на скорый дождь, и Вуаль едва ощутима за влажным воздухом. И на мгновение я чувствую, как расслабляюсь. А потом я оглядываюсь и понимаю, что в отличие от Сент-Луиса № 1 или Лафайета, здесь совсем нет туристов, нет групп, которые бы толпились у склепов. Кладбище вокруг пустынно. И я вспоминаю о предупреждении Лары.

Оставайся со своими родителями… Не отделяйся от толпы.

— Джейкоб, — тихо произношу я.

Но когда я поднимаю голову и оглядываю крыши склепов, я не вижу его. Пульс учащается, рука скользит к зеркальному кулону на шее.

— Джейкоб! — зову я громче.

Я вижу краем глаза, как что-то движется и поднимаю зеркало, когда вижу майку с супергероем и светлые лохматые волосы.

— Что? — спрашивает он, пятясь от моего кулона. — Можешь его убрать?

Я вздыхаю с облегчением.

— Ага, — говорю я, дрожащим голосом. — Конечно.

Мы возвращаемся к мрачной часовне и её жутким подношениям в виде рук, глаз и зубов. На полпути воздух меняется. И поначалу я думаю, что это из-за непогоды. Быть может, из-за внезапного холода, но ветер стихает и наступает жуткая тишина — вроде бы всё хорошо. Но я знаю, что это не так.

Я уже ощущала это прежде. На станции в Париже. В комнате сеансов в отеле. Единственное слово, которым я это могу описать — скверно.

Здесь очень и очень скверно.

Я оглядываюсь, но не вижу ничего странного. Я поднимаю камеру и снова оглядываю кладбище в видоискатель. Я вижу лишь могилы.

А затем нечто скользит меж ними.

В видоискателе это… пустота. Пустота. Сплошной мрак. Пятно, чёрное, словно неэкспонированная плёнка, в точности как я видела на площади Арм. Когда я опускаю камеру, тьма обретает форму. Руки и ноги в чёрном костюме, широкополая шляпа надвинута на лицо, которое вовсе не лицо, а бледная, как кость, маска, тёмные провалы на месте глаз. Рот, сложенный в кривой усмешке. Эмиссар Смерти протягивает мне руку, пальцы в перчатке разжимаются.

— Кэссиди Блейк, — произносит он голосом, похожим на хрип, шепот и шелест. — Мы нашли тебя.

Глава одиннадцатая

— Беги, Кэссиди! — кричит Джейкоб.

Но я не могу.

Когда я пытаюсь это сделать, ощущение такое, словно я протаскиваю руки и ноги по ледяной реке. А когда пытаюсь дышать, в горле ощущается вкус реки. Ноги приросли к земле, взгляд прикован к Эмиссару, и я не знаю, из-за страха это или же всему виной какое-то заклинание, не могу пошевелиться. Всё на что я способна, сжать в руках камеру.

Камера.

Пальцы немеют, но я всё же поднимаю её и навожу на приближающуюся фигуру. Я нажимаю на вспышку. Если бы Эмиссар был призраком, он бы остановился, ошеломленный внезапной вспышкой света. Но Эмиссар не остановился. Он даже не дрогнул. Он просто продолжает приближается ко мне, длинные ноги делают слишком большие шаги. Джейкоб что-то кричит, но я его не слышу. Мир затих. Единственный звук — мой пульс и слишком тяжелые шаги Эмиссара, который направляется ко мне.

— Однажды, ты уже обокрала нас, — произносит он, и слова обволакивают меня, словно вода. У меня такое чувство, будто я снова оказалась в реке, холод высасывает все силы из моих конечностей. — Однажды ты уже сбежала.

Он тянется к своей маске, и я чувствую, как меня затягивает во тьму. Эмиссар цепляет палец под маску, начиная стягивать её с лица, когда появляется Джейкоб и бьет его по рукам.

— Руки прочь от моей подруги! — кричит Джейкоб, бросаясь на Эмиссара. Но Джейкоб проходит сквозь него и падает наземь. Он весь дрожит, словно его окатили ледяной водой. Волосы висят мокрыми прядями вокруг лица, он сплёвывает речную воду прямо на траву.