— Здесь всё, что может вам понадобиться, — говорит он. — Еда, вода, медикаменты. И специальные эфирные боеприпасы, которые доктор Солонов создал. Они действуют даже на Серафима — дестабилизируют его структуру.

Солонов добавляет к содержимому рюкзака небольшой пистолет странной конструкции:

— Эфирный дизраптор. Эффективен против большинства эфирных сущностей. Каждый выстрел создаёт локальное искажение в эфирном поле, разрушающее их целостность. Но запасы энергии ограничены — шесть выстрелов, не более.

Я принимаю рюкзак, оружие, настроенный компас. Груз ответственности ощущается тяжелее, чем физический вес этих предметов.

— Почему вы не пойдёте со мной? — спрашиваю я. — Ваши знания были бы бесценны.

Солонов печально улыбается:

— Мой путь закончился давно, Северов. Я сделал свой выбор много лет назад, когда решил остаться и наблюдать, а не действовать. — Он касается своего виска. — Кроме того, моё тело давно не выдержало бы таких нагрузок. Слишком много экспериментов на себе.

— А я? — Ник неожиданно выступает вперед. Его золотистые глаза светятся решимостью. — Я мог бы помочь. Я чувствую эфирные связи лучше, чем любые приборы.

— Нет, малыш, — Солонов качает головой. — Твое место здесь. Со мной.

— Но я мог бы... — начинает Ник.

— Это не обсуждается, — твердо прерывает его Солонов, но затем смягчается. — Ты мой ученик. Мне нужно успеть научить тебя всему, что знаю. На случай, если я... если что-то случится.

Мальчик хмурится, но не спорит. Вместо этого поворачивается ко мне:

— Алекс... если Ева всё ещё чувствует тебя, может, ты тоже чувствуешь её? Просто ещё не знаешь этого. — Его голос становится тише, почти мечтательным. — Я иногда слышу такие следы. Связи между людьми, даже когда они разделены временем и пространством. Они звучат как... музыка. Тонкая, далекая, но никогда не исчезающая полностью.

Солонов смотрит на мальчика с изумлением, словно впервые слышит нечто подобное.

Он достаёт что-то из кармана и протягивает мне:

— Возьми. Это... принадлежало тебе.

Маленькая фотография в потрёпанной рамке. На ней — я, моложе, без шрама, в белом лабораторном халате. Рядом — Ева, её глаза светятся золотистым. Мы стоим плечом к плечу, и в наших взглядах читается нечто большее, чем просто коллегиальность.

— Это единственная фотография, которую я смог сохранить, — тихо говорит Солонов. — Все остальные были уничтожены при эвакуации.

Я осторожно беру фотографию, чувствуя странную смесь узнавания и отчуждения. Это я — и одновременно не я. Человек, которым я был до того, как перестал быть собой.

— Ева ждала тебя, — говорит Солонов. — Всё это время. Во всех версиях реальности.

Его взгляд становится серьёзным:

— Но помни: не верь всему, что вспомнишь. Даже твоя память была частью плана. — Он кладёт руку мне на плечо. — Найди её, Алекс. И помни: граница между спасителем и разрушителем тоньше, чем ты думаешь.

Ник внезапно вскакивает, его золотистые глаза широко распахиваются:

— Что-то идёт. Что-то большое.

Солонов бросается к системам мониторинга, активирует какие-то протоколы. Эфирный компас начинает пульсировать нестабильно, его показания искажаются.

— Активация компаса вызвала слишком сильный резонанс, — он работает с лихорадочной скоростью. — Он почувствовал!

Индикаторы на панелях мигают красным. Солонов включает защитные системы, бункер наполняется гудением активированных барьеров.

Я чувствую изменение — словно воздух становится гуще, насыщеннее эфирной энергией.

[TM-?.SYNC]: Эфирная сингулярность: угроза на периферии

[TM-?.SYNC]: Опасность: Серафим?

[TM-?.SYNC]: Идентификация невозможна

— Тебе нужно идти. Сейчас! — командует Солонов, подталкивая меня к выходу из бункера. — Мы с Ником задержим его насколько сможем. Мальчик способен создавать помехи в эфирном поле — даст тебе фору.

— Но вы...

— У нас свой путь, у тебя — свой. — Он протягивает руку. — Удачи, Алекс Северов. Найди свою Еву. И встретимся... где-нибудь на другой стороне.

Пожимаю его руку, киваю Нику:

— Берегите себя, малыш.

Мальчик улыбается:

— Я не маленький. Мне уже двенадцать! — но затем его лицо становится серьёзным. — Найдите её, Алекс. Она... особенная. Я чувствую её даже отсюда, хотя никогда не видел.