По спине пробежал холодок.

— Встретимся в семь в «Асторе»? В нашем обычном углу?

— Буду ждать.

Я повесил трубку. Видимо, «Continental Trust» активизирует операцию «Анакондо».

За окном Нью-Йорк сиял в полуденном солнце. Люди спешили по своим делам, брокеры заключали сделки, инвесторы мечтали о новых рекордах.

А я видел тучи, собирающиеся на горизонте. Шторм приближался. И первые капли дождя уже падали на иссушенную землю финансовых рынков.

Ресторан «Астор» утопал в приглушенном свете хрустальных люстр. Медные светильники на стенах отбрасывали теплые блики на панели темного дуба, придавая интимность каждой кабинке. Звуки джаз-оркестра, играющего в соседнем зале, долетали приглушенным эхом, достаточно громкие, чтобы скрыть разговор от соседних столиков, но не настолько, чтобы мешать беседе.

Наш угловой столик, защищенный тяжелыми бархатными шторами цвета бургундского вина, предоставлял идеальное сочетание уединения и возможности наблюдать за входом. Я прибыл на пятнадцать минут раньше назначенного времени, чтобы проверить обстановку и убедиться в отсутствии посторонних глаз.

Элизабет появилась ровно в семь, как всегда пунктуальная. Ее изящная фигура в темно-зеленом платье с узкой талией и скромным, по нынешним меркам, подолом до середины икры привлекала взгляды. Каштановые волосы обрамляли лицо с высокими скулами и решительным подбородком. Жемчужное ожерелье в два ряда — единственное украшение, не считая маленьких золотых часиков на запястье.

Метрдотель проводил ее к столику, и я встал, чтобы отодвинуть стул.

— Вижу, ты как всегда предпочитаешь стратегические позиции, — улыбнулась она, заметив, что я сижу спиной к стене, с видом на весь зал.

— Старая привычка, — я отметил тревогу в ее глазах, несмотря на внешнее спокойствие. — Хорошо выглядишь, хотя немного уставшей.

— Три ночи почти без сна. Работаю над материалом, о котором говорила по телефону.

Официант принес меню в кожаных обложках с тисненым гербом отеля, но Элизабет даже не взглянула на него.

— Уильям, — она подалась вперед, понижая голос до шепота, — в Вашингтоне мне удалось получить доступ к внутренней переписке Continental Trust.

По спине пробежал холодок. Элизабет была опасно близка к тому, чтобы разворошить осиное гнездо.

— Через твой источник?

— Не только, — она потянулась к своей элегантной сумочке из крокодиловой кожи и достала миниатюрный фотоаппарат Leica размером с пачку сигарет. — Я сделала снимки документов. Тех самых, на которых упоминается операция под кодовым названием «Анакондо».

— Где ты их нашла? — мой голос звучал спокойно, но сердце колотилось.

— В частном офисе Форбса на Мэдисон-авеню, — Элизабет выглядела одновременно горделивой и смущенной. — Пришлось принять приглашение на ужин, чтобы попасть в здание.

Ревность кольнула неожиданно остро. Генри Форбс, один из руководителей Continental Trust, имел репутацию неисправимого ловеласа.

— Элизабет, ты понимаешь, во что ввязываешься? — я придвинул свой стул ближе. — Continental Trust не просто финансовая организация. Их влияние простирается гораздо дальше Уолл-стрит.

— Именно это я и обнаружила, — ее глаза загорелись тем особенным блеском, который появлялся всегда, когда она шла по следу большой истории. — Помнишь, я говорила про событие в октябре. Они называют это «железный дождь».

Я почувствовал, что наш разговор становится все тревожнее.

Официант вернулся, и мы сделали заказ. Филе-миньон средней прожарки для меня, лобстер термидор для нее, бутылка Шато Марго 1918 года.

Когда официант удалился, я взял руку Элизабет в свою. Ее пальцы, обычно теплые, казались ледяными.

— Тебе нужно прекратить это расследование, — сказал я тихо, но твердо. — По крайней мере, на время.

Ее брови удивленно поднялись:

— Прекратить? Но это же сенсация века! Финансовая элита готовит величайшее ограбление в истории.

— И именно поэтому это опасно, — я крепче сжал ее руку. — Continental Trust не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свои планы в тайне. Ты уже потеряла одного коллегу.

Тень прошла по ее лицу. Гибель Чарльза Риверса все еще оставалась болезненной темой.

— Если не я, то кто? — в ее голосе звучало упрямство. — Кто-то должен предупредить людей.