— Это ты к тому, твоё императорское величество, что эти девять раз трахнутые хфургом сыновья хаффов не трогают наш пузырь? — спросил Храбр, кажется постепенно возвращающийся к жизни после столь масштабной траты сил. — Так может пусть оно всё так дальше и продолжается? А то я, в отличие от моего Владыки научиться летать как-то не сподобился, да и чтобы Гхол на площадь перед дворцом словно пташка с небес спускался тоже не припоминаю.

— Боюсь это зависит уже не от нас! — фыркнул К’ирсан, с кривой улыбкой наблюдая за тем, как вроде бы сосредоточенный на управлении слугами Гхол, судорожно проверяет болтающийся на поясе нефритовый знак левитирующего амулета.

Что-то подобное наверняка было и у Храбра, однако это ничуть тому не мешало ныть и жаловаться на жизнь.

«Годы идут, а эти ничуть не меняются!» — мысленно отметил К’ирсан, радуясь, что по крайней мере об этой части своего окружения, можно не беспокоиться. Уж кто-кто, а эти точно пока стареть не собираются.

Размышляя подобным образом, тем временем руками Кайфат занимался гораздо более интересным делом — один за другим активировал талисманы с заклинаниями. Дорогие одноразовые поделки магов Корпуса требовали лишь осмысленного воздействия аурой владельца, чтобы спрятанные в них плетения наполнялись Силой, а затем свободно высвобождались в направлении заданной таким образом цели.

Так что и минуты не прошло, как на обезьянокрыс обрушился град из огненных пульсаров, дождь из сотворённых древней магией игл и ураган из порождённых столкновением столь разным сил обрывков плетений. К’ирсану даже энергию добавлять не потребовалось — хватило изначально вложенной в талисманы Силы. И он не без кровожадной радости в сердце принялся наблюдать за тем, как из возникшего на месте стаи крылатых тварей буйства чар выпадают мёртвые тушки врагов.

— Ого! Как в старые добрые времена, да? — разволновался приосанившийся Храбр.

— Вроде того, — великодушно согласился К’ирсан.

Он проводил взглядом ещё несколько изорванных волшбой тел и… спохватился.

— Э-ээ, нет! Так не пойдёт. А как я узнаю, кто вас на меня натравил, если вы все сейчас сдохнете-то?! — возмутился Кайфат.

И выдернул одну всё ещё трепыхающуюся тварь из рукотворного ада, захлестнув её за шею удлинившейся на десяток саженей плетью Нергала. Та почти не сопротивлялась. И даже когда К’ирсан принялся подтягивать гадину к пузырю, та лишь бестолково била крыльями, пытаясь просто удержаться в воздухе.

Кайфат не без гордости отметил, что за годы мирной жизни он так и не растерял сноровку в обращении с самым любимым своим заклинанием. Хоть и был внутренне готов к совершенно противоположному результату.

Нечто подобное видимо подумали и Гхол с Храбром, раз оба наградили своего императора восхищёнными взглядами и даже изобразили уважительные поклоны… Хотя в этом конкретном случае К’ирсан вполне мог выдавать желаемое за действительное, и реакция спутников была не более чем уловка подчинённых, желающих «подлизаться» к начальнику.

Видимо Кайфат несколько переборщил с празднованием победы над пойманной обезьянокрысой, потому как именно в момент его триумфа палуба под ногами императора вдруг подпрыгнула — из-за чего вокруг тела в ту же секунду возник созданный амулетом силовой кокон — всё вокруг завертелось, и он в окружении обломков полетел к земле. Причём артефакт Полёта по какой-то причине работал с заметными перебоями, и медленное падение К’ирсана было связано лишь с тем, что он повис на плети, присоединённой к панически бьющей крыльями твари.

— Рырга!! — заорал Гхол, самостоятельно выпрыгивая из гондолы пузыря.

— Владыка!!! — поддержал его Храбр, падая следом. Правда уже не по собственному желанию, а комическим образом вывалившись в пролом.

И лишь чадящий чёрным дымом пузырь продолжил движение как раньше — экипаж боролся за живучесть летающего корабля, не имея никакой возможности позаботиться ещё и о пассажирах. Пусть даже столь высокопоставленных.

Однако К’ирсан на подобное пренебрежение к своей безопасности отнёсся абсолютно наплевательски. В Бездну взрыв, очередное покушение, падение с огромной высоты и нападение уже разгромленной стаи обезьянокрыс — в его жизни случались вещи и значительно хуже. Гораздо важнее то, что здесь и сейчас, попав в в весьма напряжённую, острую ситуацию, он вдруг ощутил какую-то невообразимую свободу. Чувство, зародившееся в его душе в момент возвращения к прежней личности, внезапно окрепло, набрало мощь и вытеснило из сердца всё остальное.

Тысяча мархузов, как же давно Кайфат не ощущал себя настолько расслабленно!!! Неужели с тех времён, когда он был обычным наёмником, шляющимся по Торну в поисках дома? Когда на его шее ещё не висели императорские обязанности, а забота о собранном из весьма разнородных кусков государстве не тянула к земля похлеще иных оков?

Ой, да… И К’ирсан, даром что от встречи с землёй его отделяли только бешеные метания пленённой крылатой обезьяны, раскинул руки в стороны и захохотал. Счастливо и привольно, как и пристало тому, кто привык ходить по жизни только теми дорогами, что проложил он сам!