За разговором не заметила, как мы выехали из города.

– Дом не в Москве? – испугалась я.

– В Малаховке, - сказал Афанасий. – Дачный дом, небольшой. Хозяин один живет. Я при нем.

Как-то поздно я сообразила, что еду с ребенком в дом, где живут двое мужчин. Не мне о репутации переживать, но все же…

Видимо, что-то эдакое отразилось на моем лице, потому что Афанасий добавил:

– Не обидит тебя никто, не переживай. Сама увидишь. И мальца сразу к хозяину не тащи, иначе он и шанса тебе не даст.

– А как же… - растерялась я.

– Увидишь, - загадочно повторил Афанасий.

Признаваться в том, что подслушивала, не хотелось, и я спросила у Афанасия, как зовут хозяина.

– Ты ж бумаги подписывала, - фыркнул он.

– В такой спешке, что прочитать толком не успела. – И это правда. – Я сейчас и к Чернобогу в служанки пошла бы.

– Оно и заметно, - согласился Афанасий. – Владияр Николаевич Юрьевский. Княжич. Генерал-майор в отставке. Слышала о нем?

– Э-э-э… Нет. Он старенький, да? Поэтому характер испортился?

– О характере знаешь, а имя впервые слышишь?

– Да там говорили… - смутилась я. – Что он всех гонит, что угодить ему трудно.

– А ты не угождай, - сказал Афанасий. – Дело свое делай, как умеешь. Там видно будет.

– Вы сказали, я и дня не продержусь.

– Скорее всего. Вот что… Мы почти на месте. Машину я во двор загоню, вас через черный вход проведу. Митьке вели вести себя тихо. Посидит на кухне, а я тебя к хозяину отведу, поздороваешься. Не пялься на него, вопросов не задавай. На все вопросы я отвечу. Поняла?

– Да. А если он о чем-то спросит?

– Спросит, ответишь. Но это навряд ли. Он и имени твоего не запомнит.

– Совсем старенький? – догадалась я. – Он один? Семьи нет? Дети не навещают?

Афанасий как-то странно булькнул: то ли смешок то был, то ли возмущение.

– Позже расскажу, - пообещал он.

Дачный поселок утопал в зелени. За причудливыми изгородями виднелись деревянные домики с верандами. При каждом – сад, а в нем плодовые деревья и цветники. Улица широкая, оживленная: то стайка ребятишек пробежит, то отдыхающие на велосипедах промчатся. На лужайке играли в лапту. Возле здания с вывеской «Библиотека» стояла тележка мороженщика.

Дача Юрьевского располагалась в конце тихой улочки. Случайные прохожие сюда, похоже, не забредали. Когда Афанасий открыл дверцу, чтобы выйти из ведомобиля, пахнуло флоксами.

– Митя, тут хорошо, правда? – спросила я сына.

– Да, - согласился он.

– Хочешь тут остаться?

– Хочу!

– Тогда веди себя хорошо, договорились?

– И побегать нельзя? – огорчился Митя.

– Можно, но не сразу. Сначала посиди тихо-тихо. Ладно?

– Ладно, - согласился он.

Афанасий открыл ворота. Из ведомобиля мы с Митей вышли на заднем дворе.

– Сюда, - показал он.

Черный ход вел на кухню. Я усадила Митю на табурет, а Афанасий неожиданно поставил на стол миску с пирожками.

– С капустой, - сказал он. – Ешь.

Еще и молока налил из глиняного кувшина.

И то верно, с набитым ртом Митя определенно будет молчать. Но я, откровенно говоря, впервые видела такое внимание к ребенку со стороны мужчины.

Афанасий вышел, но вскоре вернулся.

– Пойдем, хозяин ждет, - сказал он мне.

Большой двухэтажный дом снаружи показался мне запущенным: из-за сада, заросшего сорной травой, из-за давно немытых окон. Внутренняя обстановка лишь подтвердила мою догадку. Полы радовали чистотой, порядок тут поддерживали. Но и только. По углам разрослась паутина, мебель не натирали воском, не стирали занавеси и покрывала. В доме пахло чем-то старым, затхлым. И, кажется, еще лекарствами. А обстановка не роскошная, но богатая. Все подобрано со вкусом, чувствовалась женская рука.

Афанасий первым вошел в гостиную.

– Владияр Николаевич, позвольте представить, Ульяна Лопаткина, -торжественно произнес он. – Ваша новая экономка.

Повинуясь указаниям, я смотрела в пол, когда произносила слова приветствия.

– Быстро, однако, - проворчал Владияр Николаевич вместо того, чтобы поздороваться. – Ты уверен, что она хоть что-то умеет?

– Завтра узнаем, - ответил Афанасий.

А я не удержалась, подняла взгляд. И едва сдержала испуганный крик.

Мужчина не был старым. Он сидел в инвалидной коляске, и сразу стало понятно, на что намекал Афанасий. Но не это меня испугало. На миг мне показалось, что на меня смотрит… отец Мити.

Но это… абсурд. Я понесла по глупости, случайно. На Ярилин день я сбежала из дома, веселилась на празднике вместе с молодежью из ближайших деревень. И там то ли сама неосторожно выпила бражки, то ли мне подмешали чего-то в питье… Помню, как прыгали через костры, как пускали венки по воде. Помню, как влюбилась до беспамятства в мужчину… блондина с голубыми глазами… Он назвался Иваном, я – Марьей. Мы целовались на берегу реки. И отдалась я ему добровольно.

В чем мне его винить? Я выдала себя за крестьянку. Еще и спросила, в шутку, искать ли его, если ребеночек появится. А он ответил, мол, попробуй.