Шрифт:
Меня бросило в жар. Обо мне говорил Владияр Николаевич или нет, но меня он определенно считал толстой коровой. И это… обидно.
– У нее очень приятные формы, - возразил Афанасий. – Мягкие, уютные.
– Вот и женись, она же тебе нравится.
– И женюсь, - согласился он. – Кстати, где она? Пойду, позову.
Я шарахнулась в сторону кухни, как только ничего не сшибла по пути. Матушка Леля, заступница! Это что же получается? Владияр Николаевич – отец Мити?! Нет, не может быть. Мало ли девок на Ярилин день девственности лишаются! А я, и правда, толком не помню лица того парня.
Проверить легко. Задать тот вопрос… и посмотреть на реакцию.
Так, стоп. Владияр Николаевич – ведун. А у ведунов есть родовые книги. В ней появилась бы отметка о рождении сына? Или нет, если он бастард? У кого бы узнать…
– Ульяна, ты здесь? – На кухню заглянул Афанасий. – А я тебя наверху ищу. Сказал же идти в столовую. Отчего заставляешь себя ждать?
Еще и Афанасий, который жениться хочет. Или это он просто так сказал?
– Чего ты на меня так смотришь, будто я тебя бить собираюсь? – нахмурился Афанасий. – Уж и замечания сделать нельзя? Я старше, ты должна слушаться.
Нет, не хочу я за него замуж. Даже ради Мити… не хочу.
– Да, уже иду, - сказала я, снимая передник. – Простите, пожалуйста.
Как он там велел? Быть ласковее с хозяином? Придется постараться.
Глава 14
Отправляясь на чаепитие с хозяином, я понимала, что пригласили меня не из человеколюбия. Похоже, Владияр Николаевич сильно скучал, сделавшись отшельником. И если меня не получилось выставить вон, хотел развлечься.
Я не ошиблась. Едва вошла в столовую, мне тут же отвели роль хозяйки, отобрав у Афанасия почетную обязанность разливать чай.
– Угощение скудное, ты уже прости, - с насмешкой произнес Владияр Николаевич. – Мы тут по-простому чаевничаем, без изысков.
– Я не голодна, - сдержанно ответила я. – А чаю выпью с удовольствием.
Заваривал его Афанасий, причем из трав. Я чувствовала запах ромашки, мяты, липы, чабреца. То, что нужно для моих расшатанных нервов.
Я поставила чашку перед Владияром Николаевичем, затем налила чай для Афанасия и, в последнюю очередь, для себя.
– Мед хороший, местный. – Владияр Николаевич продолжал изображать гостеприимного хозяина. – Варенье вот… крыжовниковое. Его матушка варила. Внутри каждой ягодки есть орешек.
– Чудо чудное, - вздохнула я, вспомнив, как такое же варенье варила и моя мама. – Благодарю, я обязательно попробую.
Афанасий пил чай молча, вприкуску с сахаром. Брал мелкие колотые кусочки, клал на язык, делал глоток. Надо завтра испечь что-нибудь для него. Или в местной булочной купить, если опять не успею.
– А скажи-ка ты, Ульяна… - Владияр Николаевич, наконец, приступил к допросу. – Где это ты этикету училась?
К счастью, я уже успела собраться с мыслями и придумать, как выкручиваться. Вернее, сообразить, что все мои «странности» можно свалить на легенду, которой я придерживалась.
– Так я же рассказывала, - делано удивилась я. – Где росла, там и научилась.
– Мне, - он выделил это слово, - ты ничего не рассказывала.
Я считала, что Афанасий давным-давно передал все хозяину, но спорить не стала.
– Я сирота, - начала врать я. Хотя это правда. Мама умерла, отец от меня отказался. Сирота. – Росла в ските. В детстве меня взяли в семью купца, наперсницей для его дочки. Относились ко мне хорошо, считали воспитанницей. Там я всему и научилась.
– И готовить? – уточнил Владияр Николаевич.
– Нет, готовить – в ските. Дочка хозяйская замуж вышла, а я забеременела…
– Надеюсь, не от ее мужа? – ехидно вставил Владияр Николаевич.
– За кого вы меня принимаете! – рассердилась я. – Безусловно, я не образец невинности, но и не мерзавка. Эта семья очень хорошо ко мне относилась. И рекомендательные письма Афанасий видел!
– Ладно, прости, - сказал Владияр Николаевич. – Забеременела. И что?
– И поселилась в скиту. А где еще? Компрометировать благодетелей я не хотела. Там я жила с Митей, работала на кухне. Потом вот… экономкой у одного порядочного человека. Но он умер, от места мне отказали. Мы с Митей в Москву поехали.
– Тут, по-твоему, работу легче найти? – осведомился Владияр Николаевич. – С ребенком?
– Тут платят больше.
– И жизнь дороже.
– Митю учить надо. Я осталась бы в скиту, но не хочу, чтобы он становился жрецом. То есть, я не против, если это будет его осознанный выбор.
– И как же ты хочешь его учить?
– Еще не знаю. Но я разберусь…
– Ремеслу? – не отставал Владияр Николаевич. – Военному делу? Наукам? Музыке? Искусству?
– Не знаю, - повторила я. – Есть время определиться.