Налила всем чаю, отец порывался ей помочь, но та осадила его одним лишь взглядом.

— Вот, посмотри, сын, — проговорила тихо, доставая из сумки распечатанные фотокарточки и аккуратно раскладывая на столе.

Подготовилась маман. На одной — пухленькая, веснушчатая девушка, улыбка от уха до уха, волосы, как у одуванчика. На второй — девчушка тоненькая, как школьная указка, в очках. Но взгляд… Взгляд — профессорский. Умный шибко, но страсть какой скучный.

— Это кто? — спросил я.

Подумал было, что пошли в ход ветви родового древа. То ли кузины, то ли племяшки. Или ещё какая родня. Но ошибся.

— Наташа и Света, — сказала мать с мягкой интонацией, как будто и не она пару минут назад пыталась совершить переворот на кухне. — Умницы. Красавицы. Вот это — дочка Валерия Львовича, нашего директора «Проммаша». А это — дочь заведующей ДК. Из хороших семей… Не курят, не пьют.

Она выдержала паузу, потом добавила буднично:

— На выходные к нам на дачу приедут. Ты тоже приезжай. Я вас познакомлю. Ну, пообщаетесь. Посмотришь. А?

А в голосе — ни нажима, ни приказа. Только ласковое «пообщаетесь». Почти мед. Мать-то у меня настоящая актриса. Безруков в юбке.

— Не понял? — я отхлебнул из кружки. — Ты меня сватаешь, что ли?

— А что такого? — мать даже не смутилась. — У тебя ведь ни в школе, ни в институте… в этом вашем… подружки не было, сын. Мама помочь хочет.

— У меня не было? — переспросил я.

— Конечно, — кивнула она.

Я скосил взгляд на отца. Тот — кивнул. Медленно, тяжело, будто признав, что да, мол, правду мать говорит, не сорван цветочек, а мы внуков хотим. В перспективе.

И смотрят, главное, такие на меня — вопросительно и просяще. Даже Машка смотрит. так, а ей-то что надо?

Вот этого мне только и не хватало — чтобы провинциальных барышень подсовывали, как поросят на ярмарке.

Нет, лично против девчуль ничего не имею. Уверен, они хорошие. Может быть. Люди-человеки. Это я… плохой. Ха!..

Но тут дело принципа, такие поползновения надо гасить в зародыше. Иначе разойдётся моя дорогая маменька, как бульдозер по пустырю.

— Вообще-то, мам, пап, — я обвёл их немного торжественным взглядом, чуть склонив голову и прищурившись, — у меня уже есть девушка.

— Кто?! — выдохнули они в унисон: отец — с надеждой в глазах, мать — с тревогой, будто я сообщил ей о помолвке с цыганкой-шаманкой.

Или того хуже — с Машей.

— Ну, есть одна… С работы, — туманно бросил я.

— Я её немедленно должна увидеть, — решительно заявила мать, поджимая губы. — Так… мы, значит, сегодня уже домой не поедем. Переночуем у тебя. А завтра…

При этих словах Машка, и так до сих пор молчавшая, как школьница в кабинете директора, совсем сникла. Словно из неё воздух выпустили.

И я её понял. Мне самому перспектива ночёвки моих новообретённых родителей тоже не улыбалась.

Надо было что-то решать. Срочно. Пока они ещё не начали переставлять мебель в квартире, высвобождая себе угол.

— Ну так… знакомьтесь, — развёл я руками и подмигнул. — Вот она, моя… э-э… радость.

Кивнул на Машку.

Головы родичей повернулись на девушку. Даже сама Маша будто заново посмотрела на себя.

— Она? — ошарашенно проговорила Анастасия Егоровна, упёрлась взглядом в Машку, который, наверное, проломил бы бетон. — Вот эта твоя соседка?

— Ну да… — пожал плечами я, стараясь не разулыбаться уж слишком в сей торжественный момент.

Если сильно радуешься, то тут уж сразу ясно — что-то не то. Так что я сократил мышцы на лице и переспросил:

— Маш, ты чего молчишь? Скажи…

Машка скромно улыбнулась и тихо проговорила:

— Здрасьте.

Отец даже украдкой улыбнулся и подмигнул, мол, молодец, сын. Такую кралю зацепил. А мать скептически поджала губы. И я понял: не верит. Не до конца. Тогда быстренько подтянул Машку к себе, плотненько приобнял за талию, чтобы у матушки не осталось ни одного сомнения. Ладонь уверенно легла на поясницу, а пальцы сползли чуть ниже, коснулись Машкиных округлостей. А ничего так, упругенько.

Маша чуть дёрнулась, но сообразила, не вырывалась. Я посмотрел ей в глаза, наклонился и поцеловал.

Не по-детски, а как и положено помолвленному с цыганкой — крепко. Она не сопротивлялась. И даже, кажется, прильнула ко мне, чуть растаяла. Или мне показалось? Но точно не отстранилась. Факт.

Я оторвался от ее губ первым. Снова тишина. Даже муха на окне притихла — офигела наверное.

— А-а… — выдохнула мать, таращась то на меня, то на Машу. Казалось, силы на сегодня ее покинули.